– Мириам! – прорычал отец. –
Замолчи!
– Нет! – закричала я, отскакивая от
него в сторону. – Думаешь, я не знаю, почему только мне выпало
счастье в полнолуние становиться чудовищем, жаждущем свежей крови?
Мне давно все известно! И не только мне. Уверена, совет королей
ждет не дождется твоей оплошности, чтобы растоптать своего Владыку.
И уж поверь, смерть кронпринца станет прекрасным поводом, чтобы
убрать с трона нечестивца, навлекшего гнев истинного бога.
Отец мгновенно оказался возле меня и
отвесил хлесткую пощечину. Вспышка боли обожгла щеку, а от силы
удара я чуть не рухнула на пол. Но Владыка заботливо придержал меня
за плечо.
– Замолчи! – процедил сквозь зубы он,
впечатывая пальцы в кожу. – Не смей говорить со мной в подобном
тоне!
– Да, Владыка, – выплюнула я,
заливаясь слезами. – Как прикажете.
Он ослабил хватку, и я тут же
вывернулась из его рук и подбежала к двери.
– Только не надейся, что я смирюсь с
этой бредовой свадьбой! – бросила я, колотя по массивным доскам. –
Ты не заставишь меня!
Он посмотрел долгим взглядом и
двинулся к выходу.
– Ты выйдешь замуж в следующем месяце
в день полной луны, – с леденящим душу спокойствием произнес отец,
проходя в отворенную моей охраной дверь. – И этот кошмар наконец
закончится.
Меня как обычно заперли, но я давно
уже научилась выбираться из своей тюрьмы, минуя стражей. И
ненавистный лязг задвигаемого засова лишь в очередной раз напомнил
о моем положении опасной заключенной в замке Владыки, но никак не о
статусе принцессы на выданье. И как отец собирается вручить этакое
сокровище принцу? Сам-то он побаивается отпускать меня на волю.
Что же делать? Этот Энтони вовсе не
виноват в моем проклятии, и уж совершенно точно не сможет снять
его, только зря погибнет. Отца просить бесполезно. Он уверил себя,
что замужество способно что-то изменить, и теперь не отвяжется,
пока я не пройду обряд венчания. Может, попробовать договориться с
принцем?
Нет, не получится. Если он узнает об
истинном положении дел, меня могут и на костре сжечь, как
порождение тьмы. Я, конечно, не хочу убивать своего супруга, но и
сама погибнуть не стремлюсь.
Дверь отперли, и она со скрипом
отворилась.
– Чего тебе? – недовольно буркнула я,
увидев старую няньку-кормилицу, единственную служанку, которой отец
позволял бывать в моей башне.