- Это гениально, Ваше Величество, -
польстил королеве маркиз Солсберри. Подумав в тоже время, что
предварительные разговоры племянника с Абдул Каримом не прошли
даром. – Я думаю, что доведенная до правительства и парламента
ваша, Ваше Величество, точка зрения поможет нам разрешить
сложившуюся ситуацию без внутриполитических потрясений.
- Это хорошо, маркиз. Сами понимаете,
что к старости начинаешь ценить спокойствие и тишину, - Выпьете со
мной чашечку чая? Мунши, - фамильярно обратилась она к секретарю,
назвав его не по имени, а по прозвищу, - прикажи подать чай мне и
маркизу…
Бурные дебаты в парламенте продолжались
всего лишь один день, после чего депутаты практически единодушно
поддержали предложение о соблюдении благожелательного нейтралитета
по отношению к русско-японскому конфликту. Причем никаких
ограничений на возможность фрахта русскими или японцами английских
пароходов наложено не было, хотя первоначально часть депутатов от
партии вигов и настаивала на принятии такого постановления…
Берлин, столица Германской империи,
уступал блеску великих столиц, вроде Лондона, Парижа, Вены или
Санкт-Петербурга. Он представал перед глазами гостей не в виде
блестящей столицы империи, а в основном городом десятков заводов и
домов для рабочих. Кайзер же Германского Рейха Вильгельм Второй
хотел, чтобы Берлин был признан «самым прекрасным городом в мире»,
для чего он должен был стать городом памятников, проспектов,
величественных зданий и фонтанов. Но пока, как он сам признавал: «В
Берлине нет ничего, что могло бы привлечь иностранца, за
исключением нескольких музеев, замков и солдат». Возможно, именно
поэтому сам кайзер постоянно стремился куда-нибудь уехать из своей
столицы под любым предлогом. Даже удивительно, что телеграмма из
Японии, рассказывающая о печальном происшествии с наследником
российского престола, застала его в Городском дворце, в который он
только недавно возвратился из Бремена. Причем первой реакцией его
на полученное известие, если верить записям в дневнике генерала
Вальдерзее, были невольно вырвавшиеся слова.
- О, нет! Неужели «северное
путешествие» придется отменить?
Но срочно вызванных во дворец канцлера
Лео фон Каприви и статс-секретаря (министра) иностранных дел
Марешаля фон Биберштейна он встретил в приподнятом активном
настроении. Приказав объявить по всей империи трехнедельный траур и
отправить российскому императору послания с выражением сочувствия,
Вильгельм потребовал немедленного ответа на вопрос, что следует
предпринять. Вогнав в ступор Марешаля и даже ко всему привычного
канцлера, который только недавно снял генеральские погоны.