Ежель добавить, что переворот Мораниным словом вершится, стоит
ли ждать, что не переродится перевертень, не поддасться неутолимое
жажде, не отзовется на голос, который одно велит: убивать.
Оттого и боятся люди перевертней.
Убивают.
Зачастую, баил дед, вовсе невинных убивают, но Елисей…
Глава 7. Где речь идет об оборотнях
и тайнах семейных.
Ерема глядел на меня внимательно.
Ждал.
Чего? Страху девичьего? Крику? Слез? Аль что потребую я брата
егоного выдать?
Не потребую.
Мне он зла не сотворил. Да и не слыхала я, чтоб в Акадэмии кого
загрызли. Небось, об таком мигом известно стало б. Да и в городе
тихо… ну как, бабка моя намедни писала, что грядеть красная луна, а
с нею – конец света, не иначе, об том аккурат на Кузнечном конце
баили. Пойдет летом саранча огроменная, с курицу ростом, и пожрет,
чего только увидит.
А чего не пожрет – потопчет.
И предвестником тому – двухголовое теля, которое бабка самолично
видала. А еще писала, что одна женщина, достойная особа, мельникова
жена, кроликов рожает да по дюжине за раз и никак остановиться не
способная. Прокляли ее…
Но про перевертней и загрызенных – ни словечка.
- Не бойся, Лис у нас тихий, - Ерема руку убрал. – Ему
тяжело…
Я кивнула.
Верно. У меня второго обличья нету, оттого не чую я себя
обделенною. А вот если б было да заперли? Мыслю, для того кольцо и
лежит над сердцем? Это ж навроде клетки выходит, только не снаружи
она, изнутри.
Разве ж оттого легче.
- Зачем ты…
- Затем, что интересно, чего в тебе братья отыскали. Может, и
нам это сгодится, - Ерема голову набок склонил и глянул этак, с
насмешечкою. А в глазах его блеснула волчья хитрая желтизна. –
Жил-был боярин… обыкновенный. Не худородный, но и не из первой
дюжины. Не богатый, но и не бедный. Собой не писаный красавец, но и
не урод. Не особо умен, но и не сказать, чтоб вовсе дурак. Над
холопами не зверствовал, хозяйство вел крепкою рукой… как пришла
пора, то и женился на соседское дочке. Взял в приданое пару
деревень и воз рухляди. Зажили молодые… и случилось так, что
полюбил боярин супругу. Тиха, говорили, была боярыня, нравом
кротка, разумна не по-женски. Все у них с мужем ладилось, иные
глядели и завидовали. И верно от зависти, а может, проклял кто, но
вышло так, что ходила боярыня праздною…
Сказка?
Нет, не сказка.
Я сижу. Гляжу. На Елисея, с которого схлынула былая бледность,
да и задышал он ровней. Но кровь из носу все текла, яркая, что
водица крашеная. А никто и не думал утереть.