– Э-ё-ё, мать, ты такие загадки загадываешь! Спроси чего полегче. А всё-таки старушку-то я отблагодарила, – ввернула вдруг Галина.
– Как – отблагодарила, – опешила Маша.
– Да не боись, подруженция, я ей пачку конфет тихонько под платок положила. Это же не деньги, значит, не оплата и не взятка, а просто презент. Ну, ладно, пошли ко мне, что ли, вдарим по пташечке, а то я закоченела совсем.
«Кажется, затопили по-настоящему», – подумала Маша, входя в Галкину комнатушку в общежитии. Тепло от батареи подняло скопившуюся за лето пыль и гоняло её по всей комнате, так что свербило в носу и першило в горле. Кашляя, она укорила подружку:
– Хоть бы пыль-то протёрла, дышать нечем.
Но Галина на её реплику не обратила никакого внимания, распахивая буфет, в котором стоял ряд закрашенных белой краской бутылок из-под кефира, спросила:
– Тебе чего: рому, коньяку или ликёру?
Маша знала, что на Руси воровали, воруют и будут воровать, но сама она даже при самых благоприятных стечениях обстоятельств никогда не брала ни чужого, ни государственного. Даже когда мать с отцом выметали из кузова машины остатки зерна или комбикорма, мать всегда как бы с укором самой себе говорила: «Ну разве стала бы я этим заниматься, если бы государство продавала все это в магазине». Она и подругу не осуждала, что толку осуждать, если за её адскую работу платили копейки, да и тех на месяц на хлеб не хватало. Вот и тащили бабенки с фабрики шоколад, конфеты, сахар, а в молочных бутылках протаскивали через проходную ликеры, коньяки, ромы, которые добавляли в продукцию.
– И что – никто не знает? – кивнула Маша на стеклянную батарею в буфете.
– Как это не знают, все знают. Тут главное – не наглеть, – объясняла Галина. – Правда, аппетиты у всех разные: если работяга тащит бутылку, то директор – бочку. И все довольные, все смеются. От государства не убудет, ведь оно у нас главный акционер. А директору главное, чтобы рабочие не разбежались. Ну, так что тебе налить-то?
– А, всё равно, лишь бы грело, – отмахнулась Маша.
10
Новый день для Маши начался совсем необычно, разбудил её далекий колокольный звон, плывший откуда-то в неподвижном морозном воздухе. Она слышала его в родном городе впервые, и это было так необычно и так красиво, что она в одной сорочке подошла к раскрытой форточке и наслаждалась тягучими, нежными звуками, пока не продрогла. Под эти звуки она вспомнила Агнию Спиридоновну и её совет.