- Просто, ты так и не научилась жить без нее, Ветвяна Полунич, -
хмуро сказала я своему отражению на боку глянцевой кружки. - Вот
вернешься в этот пустой дом и сразу повзрослеешь...
Наш маленький двор, заставленный уродливыми металлическими
гаражами, в этот час, казалось, еще дремал. Лишь воробьи
по-деловому обменивались чириканьем, прыгая между подсохшими
лужами, и ветер осторожно пересчитывал листья акаций вдоль
тротуара...
- Да, что б тебя! - нарушила, наконец, священную тишину я,
созерцая грязную соседскую «десятку», перегородившую выезд моему
черному Матизу Мухе.
Пришлось через домофон минут пять будить этого безответственного
нахала, а потом еще столько же времени ждать, когда он спустится со
своего второго этажа.
- Ну, и куда ты покатила в такую рань? - начал мужик светскую
беседу, зевая в кулак. - Все нормальные люди в субботу в шесть утра
сны досматривают или еще чем интересным занимаются.
- Все нормальные люди паркуются, как положено, а не там, где
ночь застала!
Сосед окинул меня удивленным взглядом и примирительно
оскалился:
- Да, ладно, Вета, не злись. Просто я никак не думал, что ты
сегодня вообще выезжать будешь. Тебя ж обычно по выходным
персональный водила катает, на Фольце. Так куда ты? Или это
секрет?
Он, вообще то, ничего, дядя Владик, хороший сосед. Зимой мне
проколотое колесо менял, о пробках на ближайших улицах
предупреждает. Просто настроение у меня сегодня совсем... не
лирическое. Поэтому я тоже решила сбавить обороты:
- Да какой секрет. В Качелино.
- А-а-а, понятно. Дом бабкин, наверное, решила продавать. Только
трудно будет: от города далеко, под дачу не купят. Да и глухомань
ведь, это твое Качелино. Даже не газифицировано.
- С чего вы взяли, что я буду его продавать? - возмутилась я
домыслам практичного мужика. - У меня, может быть, кроме этого дома
больше ничего и нет: квартира - съемная, Му..., машина - в
кредите...Да и вообще...
- Так, ты, может там остаться решила?
- Может и останусь, - заявила я и сама себе удивилась.
Сосед же лишь недоверчиво хмыкнул и вспомнил, наконец, причину
своей внеурочной побудки...
Мухе своей я безоглядно доверяла. В отличие от всех остальных
благ научно-технического прогресса, Муха меня любила, положив за
четыре года на алтарь моей безопасности два своих прежних капота,
два передних бампера, решетку, переднее правое крыло и еще много
больших и мелких своих частей. Муха умела блокировать двери и бить
током тех, кто отнесся к ней без должного Матизу уважения. А еще
она «мурлыкала» мотором, когда я гладила ее по панели. Мои
пассажиры, наблюдая наши с машиной «нездоровые отношения», обычно
опасливо крутили у виска. И лишь Юлька, знающая меня много лет,
всегда спокойно спрашивала, усаживаясь на переднее сиденье: «Ну
что, девочки, надеюсь, у вас сегодня хорошее настроение?»...