— Больше, чем бардов, мне жаль ваших женщин. Любовные разговоры
на таком грубом языке должны звучать настоящей пыткой.
Хаджар даже не взглядом, а развитым за годы войны чутьем уловил
недобрые взгляды, бросаемые в его сторону Шакхом. Не то чтобы
Хаджар был самовлюбленным мудаком, но, видимо, ему порой
передавалось вечно игривое настроение Азреи.
Внаглую обхватив Ильмену за талию, он придвинул ее к себе,
второй рукой прикрывая перевязь с кинжалами.
— Я не знаю, за что ты хочешь отомстить мальчишке, — прошептал
он ей на ухо, что стороны выглядело весьма интимно и горячо, — но
лучше оставь меня в покое.
Подтверждая догадку Хаджара, по его щеке поползла бархатная,
теплая ладошка. Ильмена прильнула к нему так, будто бы следующим
мгновением их тела должны были слиться воедино.
— Только не говори, Северянин, что тебе неприятно.
Ладонь Ильмены поползла дальше, пока не зарылась в тюрбан.
Губы Хаджара сложились в кровожадную усмешку. В следующий момент
девушка вскрикнула и отшатнулась. По ее пальцам побежала алая
струйка, а из тюрбана Хаджара послышалось довольное, победное
рычание.
Азрея терпеть не могла, когда ее трогали люди. Исключения она
делала только по просьбе своего двуногого спутника.
— Ильмена! — выкрикнул Шакх.
Он не был так же быстр, как и девушка, но достаточно, чтобы в
случае настоящей схватки вызвать у Хаджара интерес. Он оказался
рядом быстрее, чем многие смогли различить его первый шаг.
Солнечными лучами засветились кинжалы. Короткий уперся Хаджару в
пах, в то время как длинный оказался приставлен к горлу.
— Вспоминай имена предков, Северянин, — прорычал Шакх, чьи глаза
буквально почернели от злости. — Ильмена, ты в порядке?
Хаджар стоял спокойно. Не шевеля ни единым мускулом, он наблюдал
за происходящим. Почему-то это вызвало легкую тоску в его сердце и
толику ностальгии. Глупо было отрицать, что в тени Шакха он пытался
найти очертания своего брата. Но чем ярче светило солнце, тем
отчетливее Хаджар понимал, что ищет эти очертания не только в тени
этого паренька, а за каждым углом и каждым поворотом.
Иногда ему даже казалось, что брат звал его. В шепоте ветра он
слышал: “Сумасшедший оборванец…” — и добрый смех.
Увы, это были лишь миражи прошлого, зовущего его обратно. Точно
такие же, что порой приносили ему шепот Нээн. Ведьмы, которую
Хаджар не смог полюбить. А она, в свою очередь, не смогла остаться
человеком и выбрала судьбу зверя.