– Кстати, вы сказали, что у Сергея здесь есть представитель, –
сказал я минуту спустя, чтобы как-то переменить тему.
– Есть, конечно же, – ответил он. – Собственно, мы к нему сейчас
и направляемся. Вернее, к ней.
Я не успел задать Бажану никакого вопроса – уже в следующую
секунду сзади на меня набросились с объятьями и крепко прижали к
себе две тонкие руки.
– Ромка! Как я рада, что ты живой, ты просто не представляешь! –
услышал я голос Ланы возле своего уха. Обернувшись. Я увидел ее –
снова в мужском наряде, но теперь это был парадный зеленый камзол и
узкие шоссы с туфлями. Длинные волосы Лана убрала в хвост, и это
делало ее отчасти похожей на некоторых корабельных
офицеров-щеголей, которых мне доводилось видеть в порту. Пожалуй,
некоторые могли бы ее здесь принимать и за мужчину, если бы не
голос, мягкий и женственный.
– Я тоже рад тебя видеть, – ответил я, улыбнувшись волшебнице. –
Как ты? Что поделываешь?
– Ой, всего не пересказать! – Лана выпустила меня из объятий и
оглядела с головы до ног.
– А ты как-то… старше стал, что ли, – проговорила она. – Или это
просто оттого, что небритый?
Я с ухмылкой поскреб десятидневную щетину на своей щеке. Да уж,
станешь тут старше!
– Ну, да, – ответил я. – Думал, чего бриться, если голову все
равно оттяпают?
Лана, улыбнувшись, взъерошил мне волосы.
– Ну, хватит унывать, – мягко проговорила она. – Руки у них
коротки, голову тебе отрубить. Твоя голова тебе еще пригодится, да
и нам тоже.
Эти слова вернули меня к тому вопросу, ответа на который я никак
не мог получить от Бажана: чего же они все от меня ждут?
– Так куда мы теперь направляемся? – спросил я, обращаясь к
Лане. – Все утро сегодня допытываюсь у господина Бажана, а он лишь
только обмолвился, что теперь все в сборе и можно поговорить. Кто
«все»-то?
– Ну, во-первых, одна из этих всех – я, – ответила Лана с
улыбкой. – Три дня моталась по окрестностям, собирая кое-что из
припасов, устала страшно, только вчера вечером в Крюстер вернулась.
Даже вот к тебе не заехала – сил не было. Что до остальных… скоро
сам увидишь, мы уже пришли.
С этими словами мы спустились в темное нутро портового кабака,
над дверями которого помещался корабельный штурвал, рассохшийся и
треснувший. По утреннему времени общая зала была почти пуста:
рыбаки с утреннего лова еще не вернулись, а загулявшие на всю ночь
матросы уже вымелись.