Она не знала. И что самое плохое — ей не у кого было об этом
спросить.
Её окружают только враги, кроме Себастьяна и Таиссы, да и то
будущая золовка терпит её лишь потому, что она может быть полезна.
Но, по крайней мере, от неё не стоит ожидать змей в коробках — и
это хорошо.
Иррис стояла, вцепившись пальцами в перила, глядя на
приготовления к празднику. Она думала долго, подставив лицо лёгкому
бризу, и, наконец, решила для себя, что сделает то, о чём попросила
её Таисса. Приложит все усилия, чтобы свести Себастьяна с ума, раз
это защитит их союз. А самое главное — и она на это надеялась, что
тогда, наконец, разорвётся эта странная связь между ней и
Альбертом. Он должен увидеть, что она любит своего жениха, что она
от него без ума, что у него нет никаких шансов, и тогда он
отступит. Через неделю они поженятся, и пути назад не будет.
И хотя всё в ней протестовало против такого плана, она усилием
воли подавила в себе эти сомнения. Они жених и невеста, они
помолвлены, скоро свадьба. Да, лечь в постель с ним до свадьбы —
это вопиюще по меркам её тётушек, но где теперь тётушки? А вот
оказаться разменной монетой в играх за место верховного джарта
гораздо страшнее осуждения. Да и кому её судить?
Армана затянула шнуровку, расправила складки и произнесла
довольным голосом:
— Ну вот, миледи, всё, теперь вы стройная, как тростинка. И
чудо, как хороши!
Иррис окинула себя взглядом в зеркале — отчего-то строгий фасон
платья и голубой цвет сделали её совсем хрупкой и беззащитной в
этом огненном царстве, а она ведь хотела совсем другого
эффекта.
Когда пришёл Себастьян, она на мгновенье замерла за дверью,
внезапно подумав, а как он воспримет её голубое платье? Не решит
ли, что это неуважение к его Дому? К традициям? Ведь когда она
выбирала этот наряд, она подумала обо всех его родственниках, о
том, чтобы бросить вызов им, но вот про Себастьяна она не подумала
совсем.
И выйдя из-за двери, смущённо развела руками и произнесла как-то
виновато:
— Надеюсь, это ничего, что я его надела?
Но вместо осуждения или упрёка она увидела, как засияли его
глаза, отражая желание.
— Оно очень тебе идёт, — произнёс он негромко.
— Просто оно не в цветах твоего Дома, и я сомневаюсь…
— Это всего лишь платье, Иррис.
Он в три шага преодолел расстояние между ними, привлёк её к себе
и поцеловал, снова вогнав в краску, потому что в соседней комнате
была Армана, и потому что его желание было слишком очевидным. Но,
вспомнив о своём плане, Иррис не стала отстраняться, наоборот,
прильнула к нему всем телом, обняла за шею и ответила на поцелуй.
И, кажется, в это мгновенье впервые почувствовала, что ему
по-настоящему не хочется её отпускать, и, если бы не обязанность
открывать бал и принимать гостей, он бы остался здесь с ней.