— Нет, мне никто не мешал, — поспешно ответила Иррис, надеясь,
что на этом вопросы прекратятся.
Но Гасьярд посмотрел в чашку, словно на её дне лежал целый
список таких вопросов, а потом снова перевёл взгляд на Иррис:
— Значит, ты была одна?
— Да, — ответила она коротко, впившись пальцами ног в подкладку
туфель.
Вопрос был настолько неожиданным, что она солгала. Зачем она это
сделала? Наверное, потому что надеялась прекратить этот странный
допрос, а может, потому что это было менее ужасно, чем рассказывать
о своей встрече с Альбертом. Но потом она подумала, что каждый раз,
когда ей приходится лгать, пытаясь всё упростить, всё только
усложняется. Эта ложь потянет следующую, и следующую, и если
Альберт вдруг скажет, что говорил с ней утром в библиотеке, это…
Это будет просто позор!
Но исправить уже ничего нельзя. Признаться в том, что на самом
деле произошло, она так и не смогла. Лишь смотрела мимо Гасьярда на
Грозовую гору, чувствуя, как колотится сердце.
«Здесь завтракают ложью, едят её на обед и даже дышат ею.
Если ты хочешь здесь выжить — тебе придётся этому
научиться».
И слова Альберта вспомнились так некстати.
Неужели ей и в самом деле придётся этому научиться?Почему Гасьярд вообще об этом спросил? Зачем он говорил с
охраной? А если их всё-таки кто-то видел? Боги милосердные, это
просто невыносимо!
— И ты не заметила ничего странного? Или необычного? — спросил
он снова.
— Нет, — ответила Иррис коротко.
— А я думал ты поинтересуешься, что я подразумеваю под «странным
и необычным», — он чуть улыбнулся.
— Это было утро, как утро, — ответила она, поставив чашку
неловко, так, что она звякнула о блюдце, — тишина, рассвет, книги.
Я читала, а потом раздался гул, всё затряслось, я вернулась к себе
и увидела столб дыма над горой. И дым, это, разумеется, необычно.
Но дым видели все, а не только я, — ответила она, сложив руки на
коленях.
А Гасьярд спрашивал снова и снова, и все вопросы крутились
вокруг этого утра, и с каждым вопросом Иррис всё больше погружалась
в пучину отчаянья — он знает! Или подозревает… Или что тогда ему от
неё нужно?
Какое дело вообще Гасьярду до неё и её утренних
занятий?
Себастьян игнорировал вопросы дяди, временами отшучивался или
говорил о постороннем, и, вконец измучившись этим допросом, Иррис
нащупала под столом руку жениха и чуть сжала её. Он понял. И на
этом завтрак закончился.