Маленький человечек, стоявший почти рядом, шагнул к столу и
снова поставил на него свечку. Совсем маленький — наверное, мне по
пояс. Жесткие даже на вид, похожие на проволоку волосы, сапожки с
загнутыми носами, ярко расшитый камзольчик… Не человек.
— Кто ты?
— Ты можешь называть меня Айкен Драм, — слегка напыщенно
ответил… брауни. Да, точно брауни.
«На нем колпак из творога, его звали Айкен Драм…» — мгновенно
вспомнился детский стишок. И я задала глупый вопрос:
— А где ваш колпак?
— Поначитаются дряни всякой… — процедил себе под нос брауни. —
Нечего рассиживаться, пора за работу!
— Прясть? — невесело предположила я.
— Ну а чего еще?
— Но король даровал мне волю и свободу.
— Свободный разум он даровал, — неласково уточнил недорослик. —
И волю передвижения на территории своего Двора. Это не значит, что
ты перестала быть пряхой, смертная.
Логично.
— Вот еда, — продолжал Айкен Драм. — Быстро ешь, и я отведу тебя
в мастерскую. Пряха должна прясть.
— Каждый день?
— Все пряхи прядут каждый день. Что им еще делать-то!
Отличненько…
— Но у меня есть воля, — попыталась я.
— И что? Радуйся.
Действительно. Пока надо радоваться.
Я пожала плечами, решив временно отложить разборки, и подошла к
столу.
М-да… Глиняная мисочка с какой-то кашей, деревянная ложка и
глиняная же кружка. Из кружки пахло травой — довольно мерзко, да и
вообще я не люблю травяные настои и даже чаи. Грустно. Ой, как
грустно…
Медленно поедая абсолютно безвкусную кашу, на вид — тыквенную,
но не сладкую и даже несоленую, я старалась не думать о грустном.
Конечно, голодовку объявлять или требовать чего-то пока рано. Пока
еще ничего не решено, не известно, не понятно…
Вот только сдается мне, что уже решено. Каморка для проживания,
грубая еда (хорошо, если не раз в день) и прядильный станок.
Ручной, конечно, можно не сомневаться. И на фоне увиденного раньше
волшебного великолепия это… ужасно!
Хотя одежда брауни при внимательном рассмотрении сильно
выбивалась из нищенского интерьера.
Камзольчик, между прочим, расшит серебром. И искусно расшит. А
еще он бархатный, как и штаны. И ткань очень, очень хорошего
качества. А обувь на нем — вообще произведение искусства. К такому
сапожнику в любом модном салоне очередь будет стоять на годы
вперед… А вот портной, кстати, позволил себе некоторые
небрежности.