Угу. Разбежалась и села. Потом еще раз разбежалась.
И так до тех самых пор, пока не научусь прясть на доисторических
прялках. Притом я не увидела никакой шерсти или других материалов
из чего можно было бы свивать нити!
Я уже открыла было рот, чтобы поведать Айкену о том, что я
совершенно несостоятельна как пряха, особенно с такими
инструментами… но тотчас захлопнула его.
У паучих наверняка никаких проблем с этим делом нет, а я уже и
так произвожу впечатление весьма проблемной девы.
Почему-то поднялся иррациональный страх, что со мной могут не
захотеть возиться до бесконечности и… да мало ли на что у дивного
народца фантазии хватит! Что-то мне подсказывает, что отсутствие
здравого смысла было, скорее, милостью по отношению к остальным
пряхам.
И кто знает, может, я себе вовсе не привилегии потребовала, а
кару?
— Пожалуй, лучше слушаться его величество, — уцепилась я за
откровенно натянутый предлог, но брауни воспринял его очень
серьезно и согласился, что да, прекраснейшего и великолепнейшего
Кэйворрейна несомненно нужно слушаться!
Бросив прощальный взгляд на прялку, я от души понадеялась, что
она окажется волшебной и пряжа появится на веретене сразу же, как я
сяду за инструмент. По волшебству!
О том как король попытался облегчить себе жизнь. Не
получилось
Айкен Драм отвел меня обратно в комнату, и посоветовал как
следует отдохнуть. Чтобы с самого утречка броситься свивать нити
мироздания для венценосного Сумрачного Плетущего, а то оное
мироздание такими темпами скоро по швам трещать начнет.
В общем, весь монолог фейри можно было свести к “Работать,
работать и еще раз работать!”
Сев на кровать, я грустно усмехнулась, вспомнив, что в старых
сказках обычно дело обстояло как раз таки иначе. Бедным сироткам
злые опекуны задавали невыполнимую работенку, а “добрые” фейри за
них это делали. Разумеется, потребовав в ответ что-то непотребное
вроде первенца.
Интересно, как бы отреагировал Кэйр, если намекнуть ему на этот
традиционный взаимообмен? Ниточки? Не вопрос! А ты мне своего
первого сына! Хотя, может, у короля их уже десяток…
Нервно похихикав, я стянула одежду и, облачившись в собственную
ночную сорочку, забралась под пуховое одеяло — теплое и практически
невесомое.
Свет под потолком медленно мерк, словно ощутив, что в нем больше
не нуждаются.