– А что, мастер Бэлл, не слышал, что за шум?
– Да вроде из Валаша какие-то люди прискакали, слышал тут
краем уха, – ответил тот, хмыкнув в бороду. – Поднимают
вольных на поход в Степь.
– А почему они? – удивился я.
Такое редко бывает. Обычно нашествия и рейды степняков разъезды
вольных первыми обнаруживают, и уже затем мы гонцов шлем в
княжество, предупредить о возможной опасности. Рейды мы отбиваем,
но ведь иногда бывают и такие набеги, которые иначе как Нашествием
не назовешь, и тут уже наших сил может не хватить. А вот так, чтобы
известие о кочевниках шло из княжества… Это уже странно.
– Не знаю, мастер Арвин, сам поражаюсь. Но послушаем, что
скажут. Все равно дело к учениям, так или иначе, а пора сотню
собирать. В степи сушь, степняки для табунов корм ищут, так что от
них что угодно ждать можно.
– Это верно, мастер Бэлл, – согласился я. –
Думаю, что и разъезды бы в Степь дополнительные послать надо, и
молодым опыт, и нам уверенность дополнительная.
– А что, верно, старосте сказать надо бы.
– Если о разъездах говорить, то он уже не староста, а
сотник, – усмехнулся я.
– Верно говоришь, мастер Арвин, – солидно кивнул
Бэлл.
Пыльная дорога вела нас к городку, виляя между пологих холмов,
обходя выветренные балки, окруженная сухой травой, шумящей на тихом
ветру. Бешено стрекотали кузнечики, целые стайки мотыльков
кружились в непонятном танце над кустами голубых цветов майского
глаза, и где-то высоко-высоко, в самом небе, кувыркался и заливался
песней жаворонок.
Собрание толпилось перед храмом на просторной базарной площади.
Запах пыли, конского навоза и пота, шум голосов, запах табака из
трубок, треск разгрызаемых тыквенных семечек, засыпавших своей
кожурой всю землю, и теперь эта кожура трещала под крепкими
подошвами кавалерийских сапог. Городок вольных собрался на зов.
Староста, а теперь уже сотник, при шнуре, стоял на крыльце
храма, о чем-то разговаривая с двумя княжескими офицерами. Один из
них в чине первого сотника, второй – просто сотник. Оба в
серых мундирах с рыжими кожаными портупеями и красными погонами, в
кожаных кавалерийских касках с большими валашскими позолоченными
орлами.
В дальнем конце базарной площади возле лошадей стояли солдаты их
сопровождения, кавалерийский десяток. Они окликали проходивших
девушек и пытались заигрывать, но вполне невинно. Это же не
городишко в княжестве, где солдат княжеского войска власть немалая,
а городок вольных, тут власть своя, местная, в былые времена
добытая боем и кровью, когда поселенцы на окраине Великой Степи
противостояли как натиску кочевников, так и жадных владетелей. И, в
конце концов, кочевников отвадили без ума нападать, а владетели
тоже сочли за благо не вмешиваться в жизнь поселенцев,
удовлетворившись тем, что они прикрывают и берегут границу
заселенных земель.