– Вольный люд! – обратился к толпе сотник. –
К нам от князя с вестями посланцы прибыли, надо выслушать!
– Давай! Давай! – загомонила толпа, предоставляя слово
гостям.
– Спасибо, господа вольный люд! – вежливо обратился к
толпе один из прибывших начальных. – Я первый сотник
Фарин, из славного войска князя Валашского Орбеля Второго, владыки
течения Быстрой и дельты Широкой, владыки двух Забытых городов и
земель Междуречья, да благословят его Брат и Сестра на долгую жизнь
и новые свершения.
– Давай! Давай дальше! – закричали несколько голосов,
подразумевая, что сотник Фарин в своем верноподданническом восторге
начал уже кота за хвост тянуть.
– Господа вольный люд! – Зычный сотниковский голос
перекрыл крики толпы. – От союзников нам дали знать, что
степняки готовят большой набег. Хотят прорвать границу городков и
дойти до самой Быстрой. Штаб войска княжеского полагает, что
вольным в одиночку не выстоять, а если не выстоите вы, то воевать
придется уже на земле княжества, от чего ему разорение и ущерб
ожидается. Поэтому Его Княжеское Высочество приказали войску
присоединиться к вам и укрепить границу. Если степняки прорвутся,
то войско встретит их на рубеже городков.
– Ишь, умные, – аж крякнул Толстый Бэлл. – Мы
воюй, а они в тылу «укреплять» будут.
– А чего им на рожон лезть? – спросил скотовод
Аржи. – Если мы не остановим, так ослабим, им же проще. А
остановим, так все равно в поход ходили, врага побили, извольте
всем орденов отписать.
– Да тут дело такое, – почесал в затылке Бэлл, –
товарищ у меня гостил, с верховьев, так говорит, что княже Орбель
многоумный что-то там мудрить начал. Скалы взрывает, рабов нагнал
на работу.
– И чего? – насторожился я.
– Подозревает народ, что князь задумал Вертлявую в другое
ущелье повернуть, она тогда в Быструю пойдет.
– Погодь, погодь, – нахмурился Аржи. – Пастбища
наши от Вертлявой питаются, вся вода в колодцах от нее, небось,
тоже. Высохнет степь, если ее отвести. Чем князь думает?
– Головой он думает, – мрачно сказал я. – Если
степь сохнуть начнет, то и степняки сюда избегать ходить будут, и
нас с земли сгонит. Даже не сгонит, а сами уйдем. Что делать будем,
когда ни земля родить не будет, ни трава сок не возьмет.
– Это точно, – подтвердил Бэлл. – Князю мы что
зуб больной, и спать не дает, и тронуть страшно. К нам бегут, а мы
не выдаем. Издольщики землю бросают и к нам перебираются. В общем,
без нас ему лучше было бы.