«Не обращай внимания, он хоть и
проговорился, да вот только решение суда будет совсем другим! Он
его еще кстати не видел, оно в запечатанном конверте с такими
подписями, печатями и фамилиями, что он побоялся вскрывать его
раньше назначенного срока!»
«И что там?»
«А ты как думаешь? Не буду
спойлерить, но по миру тебе не поездить даже в роли заключенного!
Максимум до внутреннего кладбища СИЗО! Да и то вперед ногами! Но
это ты и так знал! Мое предложение все еще в силе, не
забывай!»
«Извини, но в чудесные спасения от
собственной шизофрении я не верю...»
— Кхм! — кашлянул прокурор, привлекая
внимание судьи, вновь ушедшего в изучение переписки с Малышкой22. —
Приговор!
— Ах да! — не знаю, что там такого
прислала эта малышка, от чего практически двухсотлетнему мужчине на
самом закате его постельных сил не оторваться, но, видно оно того
стоит! — Всем встать!
«Стоит, стоит! Две тысячи юников
в час! А потом еще и лечиться нужно будет! Слышишь, как рвется
бумага конверта?»
Звука я не слышал — слишком далеко от
судьи, да еще и в полном аквариуме, который не имеет прямой связи с
залом заседания. Вся информация только через микрофоны и динамики,
что подвешены по углам. Да тут даже вентиляция отдельная, чтобы
значит не дышать одним воздухом с залом.
Но зато я прекрасно видел, как
изменилось лицо судьи, стоило ему пробежаться по тексту одного
единственного листа пластбумаги. Сразу видно — он на такое не
подписывался! Но уже поздно, юникредиты уже на счетах...
— Кхм! — прочистил горло судья и
начал зачитывать мой приговор. — На основании изложенного и
руководствуясь статьями 1008 и 1037 Международного военного
соглашения от семнадцатого января тысяча девятьсот девяносто
третьего года суд приговорил Мирковича Николу Богдановича признать
виновным в совершении преступлений, предусмотренных статьями 56,
784, 11 и 34! И назначить высшую меру наказания! Приговор не может
быть обжалован и пересмотру не подлежит! Решение вступает в силу в
момент передачи осужденному копии приговора!
Вот последнее вообще непонятно зачем
сказал судья, я ведь здесь, а не в СИЗО!, и вступить в силу он
должен был в момент оглашения, да, наверное, волнуется человек, с
кем не бывает? Или те, кто написал эту бумажку, не рассчитывали,
что я окажусь сегодня здесь.
«Да ты вообще не должен был
дожить до сегодняшнего утра! Так что я жду благодарностей! Сколько
я тебя еще буду спасать?»