–
Геныч, да захлопнись ты! Что за бред из задних уст? – Жека перевёл взгляд на
меня. – Кир, чего он там про Кенгуряндию лепит? Вам что, подтверждение пришло?
Я
киваю утвердительно и ощущаю себя почти предателем.
–
Прости, Женёк, сразу не сказал, потому что взвешивал…
–
И что, Австралия перевесила? – я вижу, что Жека реально расстроился, но киваю. –
А твой бизнес, Кир? У тебя же только попёрло…
–
Отец со скалодромом обещал подстраховать, я же не навсегда. Да дело не только в
бабках, пацаны… Мне реально интересно.
–
И когда, Кирюх?
–
Через шесть дней нас ждут в Сиднее.
–
Как через шесть?! Почему? – взревел Геныч и очень резко разволновался. – А ты
мне не сказал, что уже вот… А как же… А виза? Это ж всё долго! Жек, а что мы с
тобой знаем об Австралии? Кирюх, а как ты там без нас, без поддержки? А что там
за народ? Или там в основном звери? Нам это… надо всё выяснить и перетереть на
этом самом… Жек, ну скажи! Когда
правильные пацаны хоронят холостую свободу…
–
Мальчишник, что ли? – подсказывает Жека и переводит ошалелый взгляд на меня: – Кирыч,
только не говори, что ты женишься!
Глава 4
Аика
–
Эй, ты где пропала-то, мелкопузая? Я же как бы волнуюсь...
Я
прислушиваюсь к звукам, доносящимся из динамика – музыка, топот, звон,
смешки... Хм, волнуется он, как же – прямо весь извёлся! Но я устала до такой
степени, что возмущаться за «мелкопузую» и вредничать совершенно нет сил, к
тому же Вадим сегодня здорово меня выручил.
–
Я уже домой приехала, – зажав мобильник между плечом и ухом, я закрыла амбарный
замок на двери ветхого сарайчика, временно служившего моим гаражом. – Вадь,
спасибо, что маму встретил.
–
Да ерунда, встретил и встретил... Обращайся, мне не сложно. Ключи от твоей хаты
я ей передал. А маман у тебя, кстати, ничего – симпотная. Только ты на неё
вообще не похожа. Не, в смысле, ты тоже малявка симпатичная, но другая, –
спешит исправиться Вадим, но с тем же успехом он сейчас мог бы меня и мартышкой
назвать – мне до звезды! – Айк, ты это... сама-то как?
–
Отлично! Я сегодня ударница!
Руки, правда,
отваливаются.
Вадим
странно хмыкает и до меня вдруг доходит, что отлично у меня никак быть не может
– мы же сегодня Бабаню похоронили. Но мой друг слишком хорошо меня знает и вряд
ли станет давить на совесть.