Тихо отсидеться не получилось. В
начале июля председатель колхоза вместе с остававшимися мужиками
отправил его в военкомат.
На фронт не хотелось. Совсем. Там
вообще-то стреляют. И убить могут. Значит, надо как-то
выкручиваться. Кого на фронт не отправят? Больного и
припадочного.
Дождавшись, когда все знакомые мужики
отметятся у уставшего военкома, он, засунув в рот кусочек мыла
(гадость редкостная, но лучше так, чем на фронт), шагнул в кабинет.
Старательно показывая не просто готовность, а аж задыхаясь от
рвения защищать Родину и бить проклятых фашистов, он постепенно
повышал голос и ускорял темп речи. Его движения стали резкими и
рваными, лихорадочными. Тело начала сотрясать дрожь, временами он
стал отмахиваться, словно прогоняя муху. На губах появилась пена.
Речь перестала быть внятной. Вдруг он рухнул на пол и выгнулся
дугой. Его крутило и корежило, с губ летели ошметки густой белой
пены. Пришедшие на сборы мужики кинулись к нему, прижали сводимые
страшными судорогами руки и ноги к полу, попытались разжать крепко
стиснутые челюсти. Кое-как засунув ему между зубами пожертвованную
кем-то деревянную ложку, мужики дождались, когда он затих, потеряв
сознание, и выволокли его на улицу, в тенечек.
Подремав на травке часиков пять, он
снова заявился к военкому и выразил непреодолимое желание
отправиться на фронт. Военком, уже едва сидевший от усталости,
обложив его заковыристыми конструкциями и просветив по поводу его
родословной, выгнал его из военкомата едва ли не тумаками, снабдив
бумажкой с надписью «не годен».
Понимая, что в колхоз ему дороги
больше нет, Илья добрался до соседнего города и пристроился там к
местной больнице истопником. Того, чем кормили в больнице, ему
категорически не хватало, а сидеть голодным он не собирался. Стащив
один из медицинских халатов, он пробирался к тяжелым больным или
людям после операции и утаскивал у них все съедобное, что мог
быстро отыскать. Вскоре больница была экстренно переквалифицирована
в госпиталь. И он смог развернуться во всю ширь. Раненым солдатам
оставляли еду на тумбочках, жители города отдавали последнее,
стремясь хотя бы куском хлеба или горстью ягод поддержать своих
защитников. Он просто проходил по палатам, и, качая головой и
что-то недовольно ворча, собирал еду с тумбочек.