Неудачно отброшенный в сторону телефон с глухим звуком ударился
о спинку софы, но это никак не сказалось на его способности
принимать сообщения. Она была неугомонна и очень скоро принялась
убеждать, что всё это — про меня, приводя факты из моей же жизни.
Притянутые за уши факты.
Вот только кто бы мне объяснил, почему после очередного её
аргумента, счёт которых шёл уже на второй десяток, я всё же
заставило поднялась с жалобно скрипнувшей софы. Тот факт, что из
открытого окна наконец-то прямо на меня начал дуть лёгкий ветерок
также был проигнорирован явно страдающим от скуки разумом,
прекрасно осознающим, что это — единственный шанс хоть как-то
охладиться в квартире, где все три окна выходят на юг. Меня
продолжало неумолимо тянуть в самую жаркую часть этой
жилплощади.
Солнце ещё не вошло в зенит и четырёхметровая кухня лишь
наполовину была залита его лучами, но и этого оказалось вполне
достаточно, чтобы мне пришлось прижаться спиной к холодильнику,
обходя особо опасные участки раскалённого линолеума. Оправдывая
своё откровенно глупое поведение тем, что, по мнению интернета,
горячий чай — лучшее средство при тридцатиградусной жаре, я лишь с
десятого раза разожгла огонь под чайником. Честное слово, ночуя у
бабушки, мне частенько приходилось чувствовать себя пещерным
человеком, обходясь без электрического чайника, микроволновки и
вай-фай. Собственно, именно проблема с поджигом навела меня на
мысль как можно легко, быстро и, главное, достоверно проверить
наличие у себя магических способностей и теперь я с ужасом смотрела
на конфорку, пытаясь убедить себя в том, что всё произошедшее —
следствие утечки газа. Вот только газом не пахло и в помине,
однако, поверить, что это действительно дело моих рук у меня
банально не хватало духу.
— Маленький огонёк, — запоздало пришло понимание, что, скорее
всего, прямо отсюда меня повезут в психдиспансер, — зажгись,
пожалуйста! — и я только убедилась в этом, когда в конфорке
вспыхнуло пламя. — Мама дорогая! — меня трясло и оставалось
радоваться, что прямо за моей спиной оказался тот самый злосчастный
табурет.
Несколько минут, потребовавшиеся мне для осмысления, не
ознаменовались ни громом, ни молниями, ни даже ураганным ветром,
распахивающим окна. Солнце всё также слепило мне левый глаз,
заставляя щуриться, от жары взмокла спина, и по-прежнему вызывающе
горел огонь на плите. Маленькое такое пламя, охватившее лишь треть
конфорки.