– Опять узнать про узников?
– Насмехаетесь. Иногда мне кажется, что вас раздражает моя работа, то, что мы будто с Солнца к вам прилетели и судим вас, копаемся в вашем белье. Так?
– Так да не так. Не так. Это еще терпимо. Хуже, когда вы за мемуары беретесь… О нас либо с восторгом, либо как о породистых собаках при дворянах. Вы ведь аристократы. Уехали и все. Мы для вас как фотография на память. Плоскость. А что вы понимаете в хороших коврах! Их с изнанки видеть надо. А иначе вы та самая сила, которая, желая добра… Так в чем теперь просьба непреклонного борца за права?
– Про то, что сидят, многие напишут. И я напишу в отчете. В черном отчете. Но никто не называет имен. У меня есть источники. Только я не могу выходить на них сам. Вы же знаете наши правила. Однако если узнать имена, может быть, людей спасем? Хотя бы нескольких. Именно сейчас, после листовок, на Западе можно усилить давление. Понимаете меня? Я готов рискнуть.
Эгон не стал ей говорить о том, что таким образом он только закладывает фундамент будущей масштабной правозащитной акции, которая несомненно потребуется, если народ действительно начнет подниматься с колен в недовольстве Сердаром. Вот тогда потянутся списки гулаговцев…
Лейла силилась постигнуть замысел, но ее отвлекали лукавые, очень сейчас неуместные мысли. Едва примятые волосы запомнили прикосновение ладони.
«Мысли мешают замыслам. Мысли мешают замыслам», – отпечатывали слова вредные клавиши. Все слова имеют запахи. Эти пахли, как пахла лента в печатающей машинке, на которой колдовала раньше мама.
– Вы не слушаете меня? Не верите. Я понимаю. Нет, не понимаю. Получается, что мне надо заниматься этим больше, чем надо вам.
– Вы смелый, Эгон. Честный. И вы с иностранным паспортом. Какой у вас? Английский, швейцарский? У нашего Сердара деньги за весь наш газ на личном счету в Швейцарии. Швейцарский паспорт, наверное, еще круче.
Ривс обиделся. В конце концов, что позволяет себе эта девчонка. Он отвернулся от нее. Хотя больше он был раздосадован сам на себя. Что с ним происходит? Конечно, он бы плюнул на паспорт, ведь он готов к равному с ними, к большему, чем сейчас, риску, но… Он напоминает воздушный шарик, в обычном размере хоть и не красивый, не видный, но ко всякому пригодный, а тут вдруг раздуло его. Водой. «Больше, чем надо вам… Больше, чем надо вам…»