Кан вернулся, по-видимому, огорченным.
– Решительно никто не видал его, – сказал он Ла-Рукету и Бежуэну. – Меня уверяют, что император призывал его вчера вечером, но я не знаю, каков был результат свидания… Может ли быть что-нибудь скучнее неизвестности!
Ла-Рукет прошептал на ухо Бежуэну:
– Бедный Кан жестоко боится, как бы Ругон не рассорился с Тюльери: его железная дорога улыбнется в таком случае.
Вообще неразговорчивый Бежуэн важно произнес:
– Удаление Ругона из государственного совета будет утратой для всех нас.
И, подозвав рукою пристава, он попросил его бросить в почтовый ящик письма, которые только что написал.
Затем трое депутатов расположились возле президентского бюро по левую его сторону и осторожно заговорили о немилости, угрожавшей Ругону. То была очень сложная история. Дальний родственник императрицы, некто Родригец, уже с 1808 года искал с французского правительства сумму около двух миллионов франков. Во время испанской войны у этого Родригеца, который был арматором, захватили в Гасконском заливе корабль, нагруженный сахаром и кофе, и один из французских фрегатов, «La Vigilante», отвел его в Брест. По следствию, наряженному местной комиссией, администрация признала приз законным, не обращаясь к высшей инстанции. Между тем Родригец подал жалобу в государственный совет; затем он умер, и его сын тщетно пытался при различных правительствах поднять дело, пока, наконец, заступничество его троюродной сестры, сделавшейся всемогущей, не воскресило его процесса.
Над своими головами разговаривавшие депутаты слышали монотонный голос президента, продолжавшего:
– Законопроект о разрешении Кальвадосскому департаменту заключить заем в триста тысяч франков… Законопроект о разрешении городу Амьену заключить заем в двести тысяч франков… Законопроект о разрешении департаменту Кот-дю-Нор заключить заем в триста сорок пять тысяч франков на покрытие дефицитов последних пяти лет…
– Дело в том, – говорил Кан вполголоса, – что Родригец придумал очень ловкую штуку. Он владел вместе с одним из своих зятьев, жившим в Нью-Иорке, одинаковыми кораблями, которые поочередно плавали то под американским, то под испанским флагом, смотря, как было безопаснее… Ругон уверяет, что захваченный корабль действительно принадлежал Родригецу и что его претензия совсем неосновательна.