Плеч… Почувствовав на своих плечах чужие руки, я поняла, что
Вольга все еще держит меня, и только благодаря этому я не оседаю на
пол. Выпрямившись, я повернулась к нему и…
О господи!
Да он, оказывается, старый! Сколько ему? Тридцать — не
меньше!
Я замерла перед зеркалом, не в силах отвести взгляд от своего
отражения: рассматривала гладкую кожу, волосы, руки. Затем начала
крутиться, приседать и даже прыгать. Это было обалденно! Я могла
двигаться так, как хочу — свободно и без оглядки на голос
собственных суставов. Правда, немного смущало, что я стала думать
такими категориями, как «обалденно». Если Вольга отмотал назад не
только возраст моего тела, но и разума, то у нас намечается
катастрофа. Не подумайте, в семнадцать лет я тоже была весьма
сообразительна, но совсем не в тех ситуациях, в которых надо.
— А это надолго?
— Сможешь превращаться обратно, когда пожелаешь, главное, чтобы
под рукой было зеркало. — Вольга рассматривал меня слишком
пристально, с какой-то непонятной заинтересованностью.
— Если бы навсегда, то у вашей двери стояла бы очередь жаждущих
немедленного омоложения. — Я внезапно замерла и нахмурилась,
наконец осознав, что поменялось в общении с волшебником. — Кстати,
а почему вы обращаетесь ко мне на «ты»?
Руки сами нащупали клюку, и я требовательно ей пристукнула. Нет,
все же баронесса Зоненштадтская все еще жила во мне, и даже более
того — здравствовала.
— Было бы странно обращаться к несовершеннолетней девочке на
«вы», — разумно заметил Вольга. — И устраивать путаницу с этими
обращениями не стоит.
— Только не говорите, что собираетесь ввести меня в свою школу в
качестве новой ученицы!
Это было бы самым нелепым шагом, который только можно себе
вообразить. Второго провала на одном задании я не потерплю!
— Обижаешь, я придумал совсем другую роль. Тебе даже не придется
втираться в доверие к моим подопечным — они сами будут рвать тебя
на части, еще запросишь пощады.
— Может быть, мне все же стоит о ней знать? Это не игрушки —
нужно основательно проработать свою легенду, чтобы не провалиться
на какой-нибудь мелочи. — Я вновь назидательно постучала
клюкой.
Северянин встал с кровати, на которой все это время крайне
невоспитанно восседал, любуясь своим творением, то есть мной. Я бы
тоже любовалась, не будь дел поважнее. Но вместо того чтобы
серьезно начать обсуждать нашу стратегию, этот фамильярный мужлан
обнял меня за плечи и отобрал клюку.