— Леди Лукреция, погодите хоть секунду! Ничего катастрофического
не произошло! — Вольга попытался отрезать ей путь к сундуку.
— Как это не произошло? Они все знают! Ваши дети лишили меня
единственного преимущества!
— Это позволит нам создать такое преимущество, о котором вы и не
мечтали!
Баронесса придержала готовые сорваться с языка слова и
посмотрела на Вольгу новыми глазами:
— Вы все это спланировали!
— Просто я знаю своих воспитанников лучше, чем кто бы то ни
было. С одного хода их не обведешь.
— И что же вы задумали?
— Сейчас, когда их внимание отвлечено на матерую шпионку,
баронессу Зоненштадтскую, мы создадим другого персонажа, который не
вызовет таких подозрений. — Вольга улыбнулся сладкой улыбкой, от
которой у Лукреции по спине побежали мурашки. Сорок лет назад,
возможно, эти мурашки были бы от восхищения и трепета, но когда
тебе минуло семьдесят, видишь истинную сущность людей. Мурашки были
от недобрых предчувствий.
— Что значит — создадим?
— Не забывайте, что я волшебник.
Вольга поставил баронессу перед зеркалом и заставил закрыть
глаза.
— Вы помните себя в юности? До всех этих браков, детей и внуков?
— внезапно спросил он. — Не надо открывать глаза. Представьте свое
отражение таким, каким оно было тогда. Что вы видите?
— Я худая, — начала припоминать Лукреция, перед мысленным взором
которой вдруг предстал давно забытый облик, — и кажусь младше
своего возраста. У меня острые колени, ключицы, нос — да
практически все.
— А волосы? — подсказал Вольга, вдруг фамильярно, но очень нежно
погладив ее по голове.
— Они были цвета ореха. У вас это, кажется, называется
светло-русые.
— Глаза?
— Карие — уж явно поярче, чем сейчас.
Волшебник положил ей руки на плечи:
— И ты была такой же строгой и суровой, как сейчас?
— Нет… Я была легкой и беспечной… Я еще не знала, что меня
ждет…
— Открывай глаза.
И я открыла глаза.
Голова тут же закружилась: мир вокруг стал резче, четче. Все
предметы приобрели объемы и краски. Боже мой!
Что это?!
В зеркале отражалась я — и не я одновременно. Я знала, что мне
семнадцать и что я выгляжу именно так. Но при этом помнила, что все
это ложь и у меня еще есть целый ворох воспоминаний. Хотя сейчас
казалось, что все они мне не подходят, как это жуткое старушечье
платье из дорогой материи, бесформенным мешком свисающее с моих
худых плеч.