Ратко выругался и удвоил свой натиск.
— Эй, хозяева! Открывайте, поговорить надо!
Я же, не веря своим глазам, продолжала смотреть на улицу. Либо
мы все сходим с ума, либо упавшее дерево действительно становится
все трухлявее, заборы по обеим сторонам проулка накреняются все
больше, усеивая сугробы мелкими чешуйками облетающей краски.
— С кем говорить-то? Вы кто такие будете? — раздался
требовательный голос с высокого крыльца.
Мы отступили на шаг и задрали головы, чтобы получше рассмотреть,
кто говорит. На крыльце стояла крепкая баба в накинутом на плечи
полушубке и синем платке. На шее у старостихи, как и обещала ее
завистница, красовались ярко-красные крупные бусы — словно вишни,
нанизанные на нитку. Тетка была дородная, сбитая и никак не старше
сорока лет.
— Волшебники мы, тетушка, с Калиновой улицы. Дозволь во двор
войти!
— С чего это? — резонно возразила тетка. — Я вас не звала.
— У вас на дворе опасный волшебный амулет. Хотим найти, пока от
него людям худа не вышло.
Тетка на миг испугалась, потянулась к горлу рукой, но затем все
с тем же упорством ответила:
— А вам откуда знать? Соседушки наклепали? Они от зависти еще и
не такого понарасскажут.
Только после слов про амулет до меня стал доходить смысл
происходящего. Пока Ратко был занят переговорами, я дернула за
рукав Леля.
— Что за амулет-то?
Красавец повернул ко мне свое нахмуренное лицо и кивнул в
сторону старостихи:
— Да вон, его и искать не надо — на шее у нее висит.
Я пристальнее присмотрелась к красным бусам на шее у тетки.
Шарики сверкали слишком ярко — неудивительно, что соседка обратила
на них внимание.
В это мгновение снова раздался скрежет, и хорошо утоптанная
дорога у нас под ногами внезапно треснула. В узком, с палец
толщиной, разломе показалась черная промерзшая земля.
— Откройте, пока никто не пострадал! — вновь заорал Ратко.
— Еще угрожать мне вздумали? Пошли прочь! И без городового не
показывайтесь! Ишь, пусти их на порог — пол-избы вынесут!
— А вышибить ворота, конечно же, нельзя? — решила удостовериться
я, оглядывая могучую фигуру горе-переговорщика.
— Нельзя, — остудил меня Лель. — Нас Вольга за репутацию своего
дома потом в ступе в кашицу истолчет.
Какие все щепетильные! Пока я оглядывалась по сторонам, трещина
у нас под ногами стала в два раза длиннее. Этак мы скоро во тьму
подземную провалимся. Надо что-то срочно предпринимать.