Нет, всякий мог войти в Лес, но это не гарантировало
возвращения. Находились смельчаки, принимающие подданство лесных
королей и королев, Повелителей и Повелительниц. «Опозоренный
рыцарь не внял увещеваниям жрецов, покинул дом свой и ушел в чащу
лесную. Там преклонил он колени перед Повелительницей Рощи и
молвил: служить не могу тебе, о дева, однако прощу убежища и жизни
простой и мирной. А Повелительница в ответ ему изрекла: Быть по
сему. Оставайся. Не служи, но живи. Возьми в жены ту, кто первой
обратит на тебя взгляд благосклонный, и быть твоим потомкам вольным
лесным народом, а не рабами мертвых богов». Так вот. Кому
чистые боги, а кому и
мертвые. Приводились случаи, когда люди
становились отшельниками и лекарями – лесными чаровниками и
чаровницами, живущими на стыке двух культур и религий. Гута
объяснила, что некоторым из них все же удавалось совместить
несовместимое: людскую магию и лесное волшебство. И люди к ним
ходили, несмотря на запреты, тайком, в случаях, когда официальная
«чистая» магомедицина оказывалась бессильна. Такое каралось, иногда
смертью.
Н-да, Илэль тяготела к врачеванию. Вкупе с ее легкой
«непохожестью» и прогулками в окрестностях Леса это наверняка
смотрелось подозрительно. Запах воображаемого «очищающего» костра
все отчетливее щекотал мне ноздри.
Дойдя до магической теории, я поняла, что мне хватило. Высшую
математику я в вузе сдала, потому что опиралась на реалии своего
мира, знакомые со школы, а тут на одно понятие десять ссылок, а к
каждой еще по пять.
— Узус эст оптимус магистэр, — решительно сказала, я захлопнув
очередной том. — Опыт – лучший учитель. Все, что я помню из курса
латыни, зато самое важное. Вывод у меня один: теория и практика в
магии – это… лет по пять строгого университетского режима. Не
потяну. Пока как-нибудь так, своими силами. И вообще, где мой Жезл?
С него все началось, мы с ним почти сроднились. И он единственный
тут как-то намекнул на наличие у меня магии.
Проснувшись ночью, я увидела Гуту перед зеркалом в углу комнаты.
Служанка засиделась допоздна и как раз закончила украшать скромной
вышивкой один из выбранных ею нарядов из гардероба Илэль. Я сонно
наблюдала, как Гута вертится перед зеркалом, что-то напевая и
нашептывая.
— Свободна, свободна, — донеслось до меня. — Гутиэль больше на
раба.