***
Ретирада заняла минуты две, после чего мы с нунцием оказались в
просторной приемной, наполненной гулом голосов, словно
растревоженный улей. На нас с моим спутником многочисленные
придворные посматривали с опаской, заговорить с нами никто не
пытался.
– Мой друг, вы все испортили, – произнес со вздохом нунций. – Я
же говорил вам: не нужно на них давить, это неприемлемо и
оскорбительно для чести. Нужно было попытаться вложить в них эту
мысль как-то стороной, исподволь. Впрочем, на Его Величество вы,
кажется, произвели впечатление. Обычно он ничего не говорит без
команды регента, а тут эта история с крылатым тигром… Да, слухи
доходят даже до него, и на вашем месте я бы пользовался этими
слухами.
– И что же мне делать теперь? – спросил я.
– Ждать, – нунций развел руками. – Мы можем выправить вам
разрешение на то, чтобы задержаться в Карнаре подольше.
– Но мне необходимо вернуться в Кернадал, – почти в отчаянии
произнес я. – Дорогу туда засыплет снегом, а без меня там может
начаться новое сражение.
– Боюсь, мой друг, вам предстоит решить, где разворачивается
более важное сражение: здесь или там.
На эту сентенцию я ничего не успел ответить, поскольку ко мне
подошел пожилой, очень полный человек в камзоле с черно-белым
регентским гербом.
– Его Светлость изволит видеть вас в кабинете, пройдемте, –-
произнес он вполголоса, взяв меня за локоть короткими толстыми
пальцами.
Я вопросительно уставился на нунция. Тот кивнул, давая понять,
что хоть он и слегка удивлен, но здесь такое в порядке вещей.
Войдя в неприметную, бесшумно открывшуюся дверь, я проследовал
за моим одышливым спутником сперва вверх по винтовой лестнице,
затем по полутемному коридору. Миновав несколько постов королевских
гвардейцев, мы очутились возле массивной двери с серебряными
накладками, и мой визави, отвесив короткий поклон, пропустил меня
внутрь, сам оставшись в коридоре.
Кабинет, в котором я оказался был невелик и темноват – окон было
два, но оба – узкие, похожие на бойницы. Стены были увешаны
гобеленами, изображавшими сельские виды, а напротив двери
разместился портрет Его Величества – с неестественно задумчивым и
серьезным для ребенка лицом.
Под портретом за широким столом, беспорядочно заваленным
пергаментными листами, разместился Его Светлость. Расстегнувший
несколько крючков на камзоле и закинувший ногу на ногу, он держал в
руках серебряный, инкрустированный камнями кубок – очевидно, с
вином. Второй, чуть победнее украшенный, стоял на столе, видимо,
для меня.