Он поднимает ко рту стакан с коньяком, маскируя улыбку.
– Да конечно, рассказывайте!
– Нет, я серьезно. Но вы молодцы, ребята, – меняет он тему, – я видел, как вы работали. За деньги так не пашут. Душу надо вкладывать.
– Так интересно же!
– Интересно? Что?
– Столкновение характеров. Постоянный форс-мажор. Решения нужно принимать быстро и правильные. Драйв!
Смолин смотрит на нее с грустной улыбкой.
– У меня дочка твоего возраста. В Швейцарии сейчас. Я все думаю, может, зря ее с самого детства оградил от всего? У нее все хорошо, но…
– Что? – Женя вопросительно улыбается.
– Ну, нет в ней такой энергии, как в тебе. Жизни такой не чувствуется.
Он улыбается ей в ответ. Чуть виновато.
– Женя. Женя! – зовет девочку-юриста из коридора бледный Никитин.
– Ну что?
– Выйди на секунду, надо.
В коридоре он хватает Женю за руку и тащит к выходу.
– Никитин! – смеется Женя. – Ты что, ревнуешь?!
– Я тебя п-посажу, – говорит он, заикаясь. – Вон такси стоит, отвезет тебя.
Вытаскивает ее на улицу, сажает в такси.
– И телефон отключи! – кричит вслед отъезжающему такси. – Высп-пишься хоть…
Последнее смешное оправдание Женя выслушать не успевает.
В окно своей квартиры за отъезжающим такси смотрит Алексей. Немного подумав, набирает номер на сотовом:
– Бадри Автандилович, извините за поздний звонок, из Управления вас беспокоят. Старший лейтенант Бессонов. Я по поводу информационных материалов, которые посылал вам сегодня днем. Получили? Да. Да. Бессонов. Я хочу сказать… Одну минуту. Хочу добавить, что достоверность материалов может подтвердить сотрудник охраны губернатора. Максим. Фамилию сейчас не вспомню, если надо, утром уточню. Да. По этому телефону. Всего доброго.
Инаугурация. Я прохожу мимо полицейского поста, кивнув на ходу. Моментально вскочивший полицейский, с грохотом опускается на свой стул. Внизу, в холле перед конференц-залом, понемногу собираются приглашенные. Мужчин я знаю всех, их спутниц – через одну. На почти обнаженных грудях сверкают нитки драгоценностей, колют иглами бриллианты в ушах и на пальцах. Мужчины, как на подбор, пузаны с обветренными физиономиями и багровыми загривками, галстуки лежат на животах. Я, впрочем, и сам такой же. Я тяжело дышу, даже когда просто смотрю на них. А мне еще спускаться.
Один охранник впереди, двое сзади. На лестнице пролетом ниже толкотня – журналистов пропускают через рамку металлодетектора, заставляют открывать кофры и сумочки, придирчиво осматривают камеры, штативы. Меры безопасности приняты. Но я знаю, что сегодня все кончится.