Смешной вихрастый мальчишка тоже куда-то пропал. Рука её ощутила
холод витого шнура на малиновом ментике гусара двадцатого
венгерского гусарского полка. Не мальчик стоял перед ней, а
двадцатилетний молодой человек с чёрными, как смоль усами и еле
заметным розовым шрамом через всю левую щёку.
Исчезла противная чёрная юбка с рыжеватым пятном от утюга на
левом бедре, а вместо неё явилось миру ослепительно белое, пышное
бальное платье, переливающееся в ярком свете драгоценными
камнями.
И грянула музыка! И тело её каждое мгновение знало, что ему
делать! И в груди было легко и весело! И звуки медных тарелок
обжигали кожу! От звуков этих в ночное небо легкомысленной
красавицы Вены поднимались мириады разноцветных огоньков,
отражающихся в тёмной воде быстрого Дуная. И огоньки эти порождали
другие огоньки, пронизывающие каждую клеточку её тела. И пьянили
они, будто кровь превратилась в шампанское!
Свет рампы слепил, но она знала, что там, за стеной этого света,
в притихшем зрительном зале прикованы к ней в немом восторге сотни
пар глаз. И сотни рук готовы взорваться рукоплесканиями. И все
мужчины влюблены в неё, а женщины завидуют её молодости,
грациозности и красоте! Глаза её сверкали, и блеск этот был виден
даже на галёрке. И от счастья хотелось плакать.
За дирижёрским пультом стоял сам великий Маэстро. Он оглянулся
на них и, не прекращая управлять оркестром, улыбался им.
— Да, дети мои, да! Именно так нужно танцевать эту музыку! —
говорили его глаза.
Душа её освободилась и уже готова была взлететь к самым звёздам,
как внезапно всё закончилось. Погас свет рампы, палочка дирижёра
требовательно постучала по пульту, гася звуки двух зазевавшихся
скрипок...
***
— Браво, браво, браво, браво... — беззвучно хлопала в ладоши
преподавательница, направляясь к ним, — Это именно то, чего я
добивалась от тебя целых три года, Леночка! Полная
раскрепощённость! Гениально станцевала! И гениальная хореография!
Ты где это подсмотрела?
Внезапно оборвавшаяся музыка разбросала их на пару метров друг
от друга. Лена растерянно оглянулась. Гусар исчез. Снова появился
смешной, тёмноволосый мальчишка с красными от смущения ушами.
— Нигде не подсмотрела... Саша меня вёл. Я откуда-то знала, что
мне в каждое мгновение делать... — в полном восторге она прижала
кулачки к груди, — Ой, Элеонора Генриховна, я, кажется, только
сейчас окончательно поняла эту музыку! Она просто гениальна! Это
было так!... так!... Я как будто летала!