– Что ты тут проиллюстрировал?! – еще раз повторил вопрос хозяин
конспекта, по-видимому, наслаждаясь недоумением на моем лице. Все
присутствующие ждали ответа с живейшим интересом.
– Святой Лаврентий венчает голову своего ученика венком из
лавра, – объяснил малец, словно перед ним был неуч.
– А это тогда, по-твоему, что? – Брат продемонстрировал
следующий лист конспекта, но прежде чем очередь дошла до меня, Ефим
подхватился с места и вырвал бумагу у Ивара из рук:
– Ты что, показывать такое незамужней сестре?!
Я удивленно приподняла брови. Иллюстрация с этой страницы
моментально приобрела манящий ореол запретного плода. Интрига
нарастала.
– А это святой Лаврентий наложением рук исцеляет жену своего
соседа, прикованную к постели тяжким недугом, – еще более складно
пояснил Оська и, сделав большие невинные глаза, посмотрел на брата,
словно ожидая, что тот объяснит ему причину своего гнева.
Ивар опустил руки с конспектом, он был не в силах противостоять
наивности этого взгляда. К тому же брату изрядно льстило, что малец
(не без его помощи) уже в таком возрасте был знаком с содержанием
святых книг. Похоже, что только мы с Ефимом заметили проказливые
искры в глазах Оськи. Шутник прекрасно понимал, что и как он
нарисовал.
Решив восстановить справедливость, а заодно упрочить положение
старшей сестры после столь долгого отсутствия, я подошла к
притворщику, схватила его за розовое ухо и вывела в коридор:
– Так, а теперь послушай меня, великий художник. Либо ты
поможешь брату переписать конспекты, либо письмо с отчетом о твоем
поведении отправится к родителям.
Оська притворно заайкал, держась за ухо, а когда я его
отпустила, со словами: «И зачем только женщин учат писать?» –
скрылся в комнате.
Шалопай! Никакого уважения к старшим и радости от встречи с
сестрой!
Хотя надо отметить, что жизнеописание святого Лаврентия в
картинках Оськи получилось гораздо более занимательным, нежели в
конспектах старшего брата. Но я бы не рискнула показать этот
вариант жития нашему скромному церковнику.
До обеда, не желая и далее встревать в битвы своих братьев, я
отправилась наносить визиты вежливости старым друзьям и знакомым.
Чем загородная жизнь отличается от городской, так это прямо-таки
экзекуторским вниманием к соблюдению приличий. И если вы хотя бы
однажды забыли ответить на чью-либо записку или, не дай боги, не
посетили званый обед – это вполне может обернуться тем, что ваших
внуков будут упрекать в невоспитанности, усугубленной врожденным
отсутствием такта. Поэтому на следующий же день после приезда,
получив несколько приветственных записок, я была просто обязана
обойти всех соседей и если не посидеть у каждого в гостиной
несколько минут, восторгаясь изменениями в интерьере, которые
произошли за время моего отсутствия, то хотя бы оставить на столике
в прихожей свою карточку (на карточки, к слову, ежегодно уходил
изрядный запас недешевого картона).