И
тут вдруг такая злость меня накрыла, что я не выдержала:
–
Слышь, козел, рот закрой.
Мужчинку аж перекосило: он выпучил глаза и,
словно выброшенная на берег рыба, хватал ртом воздух. Мне даже
стало его жаль, обычно я стараюсь быть вежливой, но тут все как-то
сразу, вот нервы и сдали.
Я
обошла статую супруга Лидии Степановны и вошла в комнату, где
проживала чета Горшковых. Обстановка соответствовала стилю
повседневной жизни простого советского гражданина: панцирная
кровать с небольшой горкой подушек, светлый полированный шкаф,
этажерка с проигрывателем, два стула, по центру комнаты – круглый
стол под плюшевой скатертью с бахромой. На обклеенной полосатыми
обоями стене – радио и вырезка с изображением березового леса. На
узком окне – веселенькие занавески в цветочек. Телевизор у
Горшковых был черно-белый.
Надеюсь, раскладушка здесь тоже должна быть,
иначе придется Горшкову спать на полу. Что-то мне стало совсем
грустно. Я люблю комфорт, в смысле любила… в той, прошлой жизни…
Люблю милые повседневные ритуалы – к примеру, встать утром, когда
еще все спят, прошлепать босиком по мягкому ковру на кухню, сварить
кофе с корицей и черным перчиком, и потом сидеть в любимом кресле и
пить обжигающий, чуть терпкий, кофе из любимой чашки и смотреть в
окно на медленно падающий снег...
А
в этой жизни и обстановочка так себе, и внешность Лидии Степановны
более чем заурядная, и работает она не в Академии наук, зато в
придачу усатый супруг с кучей проблем и затруднений. Зашибись
стартовые условия для попаданки!
Додумать мысль мне не дал отмерший Гошков,
который оправился от потрясения и желал взять реванш:
–
Ты аферистка, Лидия! И хамка! Я весь день голодный! В холодильнике
только прокисший суп и котлеты. Ты же знаешь, что я не ем котлеты
без гарнира. Моя мама…
–
Стоп! Горшков, ты с работы во сколько пришел?
–
В два часа, ты же знаешь, у меня по вторникам три урока.
–
А я – в шесть часов вечера. Ты что, не мог за четыре часа отварить
себе картошку или сделать яичницу?
–
Ты – моя жена и это ты должна заботиться о муже!
–
А что должен мне ты, Горшков? – вот даже интересно
стало.
–
Я не собираюсь разговаривать с тобой в таком тоне! – взвизгнул
супруг и заметался по комнате, судорожно впихивая в чемодан
рубашки, брюки и прочий хлам. – Я ухожу пока к маме! А ты подумай!
Подумай хорошо над своим поведением, Лидия!