— Почему без приказа?
— Все кувырком. Никто ничего не знает и все драпают. Связи нет
ни с кем. Вот наш умник и решил сыграть в Зигфрида Драконоборца. Я
ему говорил, что в такой ситуации ломиться не пойми куда, тем более
без разведки — не самое разумное. Куда там! Поставил меня по стойке
смирно, насрал при всех мне в уши и на голову, взял всех моих ребят
в танковый десант и рванул — как по учебнику, строго уставным
порядком.
— Да, он был настоящий альпака! — согласился, медленно
отогреваясь, Поппендик.
— Понятно, что все накрылось жирной задницей. Сначала его
обстреляли русские танки, потом мигом примчались их бетонные
самолеты, а вскоре и сталинский оргАн накрыл исходные позиции
вместе со всеми, кто вернулся. Два взвода — в металлолом.
Командование не пойми где, а от новоявленного командира роты
осталась горка перекаленных зубов в горелой «Пантере».
— Что, все так плохо? — нехотя спросил Поппендик, заранее зная,
что ответ ему не понравится.
— Еще хуже, господин командир роты. Ваш предшественник на
занятиях по тактике очевидно вместо учебы стругал свою палочку, да
стряхивал на ботинки. Занимался ручной работой, как говаривали мои
сослуживцы. Русские сидели в лесу, а наши поперли парадным строем,
видимые издалека, как клоп на простыне. Два танка он потерял еще на
поле, третий притащили на буксире, но ничего сделать с ним уже не
успели, сначала нам на голову снесли свои яички пташки под
названием «Черная смерть», а то, что они не доклевали, было
поджарено после залпа этих воющих баб, Катерин — поежился
гауптфельдфебель. Вид у него был весьма печальный, но определенно
ему повезло, он был не только жив, но и цел. Даже и не очень
обгорел, хотя воняло от него паленым сильно.
— Так мой школьный товарищ перед самой войной пострадал. Он
прыгнул жопой-бомбой в воду, а там рельсы торчком. И не всплыл. То
есть всплыл, но уже очень потом! — просто чтоб не молчать, сказал
лейтенант. Грязноватый тулуп, стакан шнапса и котелок теплой
гороховой каши с салом сильно взбодрили его, он понемножку оттаивал
и чем дальше, тем больше становился прежним человеком.
— Да, нашего героя тоже просверлили как девственницу. Что будем
делать дальше, господин командир роты? — спросил старшина.
Поппендик ответил не сразу. Он чувствовал себя немножко жабой,
на которую немножко наступили, немножко подкованным сапогом.
Усмехнулся про себя — история опять повторялась. Он снова если и не
в окружении у русских, то скоро в нем будет, опять с ним
пронырливый прохвост в звании гауптфельдфебеля и опять все
плохо.