летёный косичкой
лук нашлись, причём головки были разных
видов, цветов и размеров. Окончательное умиление вызвали большие
стеклянные банки с сушёными ягодами. Ближе к выходу стояла
кушетка, застеленная чистым
бельём. Я подошла к ней и села.
Босые ноги на холодном полу быстро закоченели, а здоровье у меня не
казённое, я его берегу.
Просторное помещение занимали
металлические и каменные лабораторные столы, заваленные бумагами и
разными предметами от ювелирных украшений до поношенных башмаков.
Обуви я уделила особое внимание, мысленно примерила некоторые
экземляры на свою ногу, но размерчик был явно мужской
богатырский.
Я отметила, что все
присутствующие такие же высокие и
черноволосые, как и те, кого я уже видела в нашем мире. Брюнеты
были одеты в уже привычные мундиры и мантии тёмных оттенков. Одетые в более светлые цвета руководители отдавали
распоряжения и с нетерпением посматривали на магический зев
посередине комнаты.
Мужчины оживлённо разговаривали на
незнакомом языке. Кто-то перекладывал стопку балахонов
типа моего на стол поближе к порталу,
кто-то двигал металлическую лавку и стулья. Молодой парень подошёл
ко мне, проверил зрачки, жестами попросил сделать несколько простых
движений, попрыгать на месте и даже высунуть язык. Затем наложил
большие пальцы мне на виски и успокаивающе улыбнулся, пробубнив
что-то на непонятном наречии. Как же так? Шаритон прекрасно говорил
по-русски, а эти — нет!
Тем временем мне стало жарко, в голове
зашумело и захотелось отодвинуться от ставших неприятно горячими
пальцев на висках. Но попытку к бегству пресекли в зародыше. Мой
мучитель продолжил бубнить что-то на своём бесячем диалекте, пока я
не стала его понимать.
— Вот так, всё хорошо, это магическое
знание, язык — это огромный объём информации и энергии для
передачи. Вон сколько сил ушло, вы впитываете магию, как губка.
Обычно на это требуется гораздо меньше сил! Вам, конечно, нелегко
сейчас приходится, да и голова может болеть, но это нормально. Зато
вы уже с нами, вы нас уже понимаете. Ведь так?
Я моргнула утвердительно. На большее
пока была неспособна. Все силы уходили на то, чтобы решить:
пытаться бороться с тошнотой или отблагодарить учителя, украсив его
халат иноземным содержимым не первой свежести. Похмелье тоже
встрепенулось внутри несчастного организма, напоминая, что в другой
мир я принесла не только себя, но и последствия бурного
вечера.