Я быстро шла по коридору, стараясь выбросить из головы посторонние мысли. Нельзя. Если уж мне не дали выспаться, то случай действительно экстраординарный.
Вот и палата.
Я открыла дверь, и спросила у Антонины Ивановны, которая шла следом:
– Какая кровать? – спросила я на автомате. Хотя чего там спрашивать, когда три были пусты, а вот на четвертой, у окна, явно кто-то лежал.
И из-под тонкого больничного одеяла виднелась рука.
С красивыми, длинными, такими чуткими пальцами.
Очень знакомыми пальцами.
Глюк?!
Я остолбенела. Сердце бешено заколотилось. Я едва удержалась от желания отбросить одеяло и увидеть его лицо.
Посторонние мысли, которые были выброшены из головы, вернулись и обрушились горным водопадом.
О боже мой! Ведь эти руки, эти же самые руки были у моего белобрысого глюка. Глюка, который преследовал меня последние две недели.
– Так. Зоя. Отдышись. Возьми себя в руки. – сказала я себе. – С глюком потом разберемся.
И я, отдышавшись, занялась своим делом. Делом, которое знала как свои пять пальцев, и которым, могла заниматься и с закрытыми глазами.
Потому что, как я осознала не так давно, глаза-то мне и не были нужны. Ведь я всегда находила самое лучшее место для постановки иглы, только касаясь руки пациента.
Будто меня вел кто. И игла входила легко, безболезненно.
Однако вот с этим, конкретным пациентом, глюком моей мечты, явно что-то было не так.
Как всегда, я коснулась руки и легко пробежала пальцами, закрыв глаза и вслушиваясь в ответ.
Не спрашивайте, какой это должен быть ответ. Просто я чувствую - вот оно, это место..
Появляется уверенность в правильности и все проходит на “ура”. Однако в этом конкретном случае ответа не было.
Или я его не слышала?!
– Ну что, Зоя? – раздался сзади голос Антонины Ивановны.
– Нашла? – с надеждой сказала она.
Я вздрогнула. Вот только ее не хватало. Обычно никто над душой у меня не стоит во время процедуры.
– Антонина Ивановна! – раздраженно прошептала я. – Ну вы что, под руку тут мне.
– Не выходит, и у тебя не выходит, – не слушая меня, заговорила та, и в голосе ее уже ощущалась паника.
– Выйдет! – со злой уверенностью ответила я. Да что же это такое. Это же вызов всей моей профессиональной гордости. Или это из серии “и на старуху бывает проруха”?
Скажу честно, до сих пор эта “проруха” меня не касалась от слова совсем.