– А ещё мои люди с балконов видели, что в городе
начались пожар…
– Блядь! Блядь! Блядь! – выругался Никола.
Он отыгрался на каменном бюсте своего отца – невелика
потеря. Сандор Ром не знал меры в самовосхвалении, его суровый лик
смотрел на гостей и постоянных жителей дворца едва ли не в каждой
комнате, едва ли не с каждой стены.
Череп Сандора раскололся, по меньшей мере, на пять
крупных кусков и ещё горсть серого песка, но Николе этого было
мало.
– Ёбаная чернь! Их изрубленные тела я повешу за шеи, и
они будут висеть до тех пор, пока их не склюют
острокрылы!
Лишь после того, как бюст предка превратился в обычный
сор, Никола вспомнил о присутствующих, вспомнил о Жане и
Франсуа.
– Проведите меня в храм. Я обращусь к нашему
Богу.
Нет, небольшой храм Бога-Императора во дворце не
осквернили. Его просто-напросто превратили во вторую сокровищницу,
где при желании можно было полежать на золоте. А вот картинам,
памятникам, гравюрам и любым другим образам святых мучеников не
повезло. Изделия из металла расплавили и перелили в монеты, из
камня – измельчили и приказали использовать в качестве фундамента
для новых памятников, а картины сожгли или порезали – им никакого
полезного назначения так и не нашли.
Часовню Тёмного Принца открыли в бывшей личной
обсерватории Николы, в месте, где он грезил о далёких мирах и
удивительных открытиях.
Открытие Великого Разлома Никола увидел даже здесь, на
Вайстале, на краю галактики, и это событие стало отправной точкой
его новой жизни.
На пути в обсерваторию Никола услышал панические крики,
гром выстрелов, шипение и животный рёв, но важно не то, кто посмел
сеять смуту, а то, сможет ли он призвать на помощь
благодетелей.
Распахнулись двери, и тусклый свет фонарей выхватил из
тьмы обсерватории статую из чистого золота – не то мужчины, не то
женщины. Длинные прямые волосы, тонкие черты лица, высокая грудь,
натягивающая ткань накидки, говорили в пользу второго. Широкие
плечи, явно выраженные мышцы на обнажённых руках и ногах, нечто,
натягивающее ткань ниже пояса, в пользу первого. Тёмный Принц
удерживал на плечах змея, хвост которого обвивал пояс обоеполого
божества.
Никола повернулся к стражам, а потом улыбнулся Франсуа.
Юноша не мог сосредоточиться, его взгляд метался то туда, то сюда.
Франсуа дрожал от каждого выстрела, каждого крика, таинственного
шёпота, что становился только настойчивее.