— Кирилл, это Григорий Хоффман — мой
однокурсник. Хоффман, это Кирилл Самсонов, мой муж, — на этом мои
обязанности оказались выполнены и, оставив их одних, я иду к
сыну.
Блондинка за спиной Хоффмана так и
остаётся беззвучным приложением с отчётливыми чертами стервозности
на лице.
— Мама, мифкам жалко! — первый
восторг схлынул и Сашка прижимается лицом к прутьям, грустно
наблюдая за откровенно задолбавшимися медведями.
— Точно, мой хороший, — подхватываю
его на руки.
Вольер разделяет кованая решётка и
животные ходят кругами, замирая, когда оказываются слишком близко
друг от друга. Прямо как мы с Кириллом, и Меркуловой в роли
железного, с колючей проволокой и электрическим током, глухого
забора. В нём остаётся последняя, едва заметная щель, которую я с
достойным лучшего применения упорством забиваю жвачкой и замазываю
гудроном. Так, чтобы наверняка.
— Нам тоже становится жарко, пойдём
домой? — но Сашка меня уже не слышит. Тёмная макушка уютно лежит на
моём плече, а её хозяин посапывает, видя яркие сны.
— Давай я возьму, — Самсонов подходит
неслышно и уверенно перехватывает сына, — идём?
— Кир, на пару слов, — Хоффман
появляется справа, держась на вежливом расстоянии.
— Идите в машину, я скоро, — мне
всегда удавалось прочитать выражение глаз Кирилла, но он снова в
очках и всё, что я вижу — резкий поворот и быстро удаляющуюся
спину.
— Какого чёрта, Кира?! — время
приближается к часу, и в зоопарке практически нет посетителей до
второй, вечерней, волны.
— Руки убери! — цежу я, стряхивая его
пальцы, неожиданно длинные и слишком сильные для не отличающегося
мускулатурой одногруппника. — И выбирай выражения.
— Я не для того рассказал тебе про
Лизку, чтобы смотреть на счастливое семейство Самсоновых в полном
сборе! — его глаза щурятся, а между бровей пролегает глубокая
морщина, показывая то, что я уже поняла сама. Оценивая его возраст,
я прилично так промахнулась.
— Хоффман, а ты чего ждал? — хмыкнув,
я стягиваю очки, с неприкрытым удовлетворением наблюдая как он
спотыкается о мой снисходительный взгляд. — Думал я играю? —
презрительный смешок развеивает все возможные сомнения. — Или
всерьёз считал, что после всего я кинусь в твою постель? С
разбега.
— Верил в твоё благоразумие и
самоуважение, — самое время разочаровать его ещё больше и
избавиться от претендента на своё тело.