— О чём ты, Гриша? — манерно
растягиваю слова, мгновенно меняясь. — Благоразумие? — взлетают
брови. — Самоуважение? — делаю шаг навстречу и пальчиком касаюсь
его груди.
Надо бы записаться на маникюр.
— Откуда это у девочки, сексом
заманившей перспективного финансиста в брачные сети? — тихий смех в
ответ на его недоверие. Как же легко порой оправдывать чужие
ожидания! — Сколько их было и сколько ещё будет… — наконец он
меняется. — Его держит сын, — от контекста режет уши и бесчинствует
совесть, — его держу я, и ни одна одноразовая подстилка не встанет
между нами.
— Меркулова…
— Меня не волнует, — сейчас —
равнодушно повести плечами. — Кирилл разбирается в товарно-рыночных
отношениях получше тебя, Хоффман, — добиваю его интимным шёпотом, —
и знает, что именно покупает, удовлетворяя все мои просьбы! — и
оценивающим взглядом перед тем, как вернуть очки на место. —
Сможешь также?
Яркий сарафан на тонких бретелях
только усиливает общую картину, когда я поправляю волосы, призывно
открывая шею.
— Оказывается, ты та ещё
беспринципная… — прежде, чем он договорит, я закрываю ему рот
ладонью.
Наши глаза так близко, что мне хорошо
видны тёмные прожилки в радужке — одинаковые, несмотря на разный
цвет глаз. В руке, сжавшей мою, в стремлении отклониться, в
нахмуренных бровях — во всём его виде лишь отвращение, тесно
завязанное на презрении к таким, как я.
— Пусть это останется между нами, —
нежный шёпот и я убираю руку. — Звони, как решишься, Гр-риша! —
игривое подмигивание стало бы последним гвоздем в крышку гроба его
симпатий, но я неожиданно засмотрелась на кривящиеся губы.
Эффект всё равно вышел что нужно, и я
легко сбегаю по ступеням, действительно торопясь к сыну. Кирилл раз
за разом растравливает душу, и моё неадекватное внимание к Хоффману
— результат навязчивого желания отомстить.
Хотя бы так.
— Я его уничтожу! — Сашка спит и
Кирилла больше ничего не сдерживает. Проступают вены на руках, на
шее бьётся жилка, а по лицу ходят желваки — Самсонов в бешенстве. —
Значит так у тебя выглядит верность?! Это твои принципы?
— Не ори, — прикрыв глаза, торможу
его.
— Отдалась за домашку? — продолжает
Кирилл, заметно сбавив громкость, но не уменьшив ярость. — И после
этого строишь из себя институтку! — после чересчур резкого поворота
я смотрю на Сашку, но он не просыпается. — И сколько ты его
ублажаешь? С первого дня в этом грёбанном институте? Меня одного
тебе стало мало? Или ты и поступала только ради этого?! — возня на
заднем сидении заставляет его оборвать речь.