— Бери сумки, помощник, — побеждает
здравый смысл.
Подняв дверь багажника, жестом
указываю ему на чемодан и пакет с продуктами, и Хоффман легко
подхватывает вещи.
— Мама?
— Иду, Саш, — багажник закрыт,
Хоффман при деле, и я отстёгиваю Сашку, ставя его на асфальт.
Надутого, с рюкзаком и Киндером, и недовольно сверлящего взглядом
чужого дядю с нашими сумками.
— Здравствуй, Александр! — мой
откровенный сарказм не мешает Хоффману важно пожать руку сына. —
Меня зовут Гриша, я учусь с твоей мамой.
— Глиса? — греча! Хочется съязвить,
но не при ребёнке же!
— Точно! — как ни в чём не бывало
соглашается тот.
— Идём, мой хороший, — мы первые идём
в сторону подъезда и держим дверь, пропуская Хоффмана.
Всё время, пока мы поднимаемся в
лифте, Сашка недобро на него косится, а я поражаюсь его интуиции.
Доля благодарности к Хоффману всё же присутствует в моих мыслях, и
если бы не его наглые домогательства, я бы её даже озвучила. Если
бы…
С дверью приходится повозиться —
последний раз открывать её своим ключом мне посчастливилось года
три назад. Антонина Васильевна, мамина соседка-подружка, переехала
и мама просила меня приезжать хотя бы раз в три дня, чтобы поливать
цветы, больше напоминающие буйные джунгли. Тем летом она ещё была
жива.
— Мама, тепель мозно? — Сашка заходит
в тесную прихожую, начисто забыв обо всём, кроме драгоценного
яйца.
— Сейчас помоем руки и съешь!
Хоффман, — я зову его, ведя сына в ванную, — чемодан брось в
коридоре, а пакет отнеси на кухню. И обувь сними!
— Ты за кого меня принимаешь? — даже
приглушённый водой, его голос звучит возмущённо.
— Ты не хочешь этого знать, — хмыкаю
я себе под нос и помогаю сыну вытереть руки.
Здесь в моей душе всегда воцарялся
покой и умиротворение, но присутствие Хоффмана разрушает до
основания и это. Не помогает даже то, что куда бы не смотрел мой
взгляд, он замечает вечные вещи, те, которые стояли на тех же
местах и пятнадцать лет назад.
— Фсё? — с надеждой спрашивает Сашка,
хватая с раковины свою награду.
На кассе он долго выбирал между
Киндером и упаковкой мармеладных мишек, соблазнившись в итоге
игрушкой, и получил её за терпение и стойкость.
— Всё, — договариваю в пустоту,
удивляясь какую скорость развивает этот ребёнок, когда дело
касается сладостей. — Саша! — кричу вдогонку. — Быстро на кухню! —
топот резко меняет направление, но в коридоре меня задерживает
Хоффман.