Кажется, Самсонов, наконец,
угомонился и я рискую стянуть со стола телефон — вставать не
хочется. Сорок три пропущенных. Надо же, совсем чуть-чуть не дошёл
до ровного числа! Руша все мои надежды, сотовый вспыхивает на
мгновение сообщением с незнакомого номера. Кирилл идёт другим
путём? Может и так, но я всё равно не могу удержаться, снимаю
блокировку и тупо смотрю в экран. Оказывается, их два.
«Я всегда добиваюсь желаемого и ты
станешь моей. Обещаю!»
Незнакомый номер и Хоффман. Без
вариантов.
«Я добьюсь твоего прощения, чего бы
это не стоило!»
Самсонов никогда не признавал
поражений. Даже в Монополии.
Чтоб вы оба сдохли!
Утро началось с жалобного: «Ма-ам»
вместо поцелуев и прыжков по моему животу.
— Саша? — со сна не понимаю в чём
дело.
— Писить! — трагическим шёпотом с
большими глазами признаётся сын и я подскакиваю, забыв, что вместо
обычной кровати здесь он спит в детской с высокими бортами.
— Идём, мой хороший, — спускаю его на
пол и мы за руку идём в туалет, чтобы вернуться в мою кровать.
Сашка играть, я досыпать, насколько
это возможно, когда по соседству скачет маленький миленький
слоник.
Стены здесь — тончайшие, поэтому мы
хорошо слышим, как в замке поворачивается ключ и открывается
входная дверь.
— Деда! — визжит мне на ухо Сашка,
сползает с раскинутого дивана и я слышу топот, логично
завершающийся радостным приветствием.
— Сашка! — папин голос из коридора
всё же приглушен и я жду, пока они дойдут до меня, но глаза
слипаются против моей воли и я проваливаюсь в темноту.
— Кир, ты всё ещё спишь?
— Встаю, пап, — вздохнув, я
переворачиваюсь на другой бок.
— Кира! — раздаётся гораздо
ближе.
— Может, я не пойду сегодня в школу?
— сажусь на постели с закрытыми глазами.
— Какую школу, Кир, — хмыкает он,
одновременно с радостным криком Сашки.
Кирилл. Меркулова. Развод.
Родительский дом.
— Проснулась? — улыбается папа, когда
я открываю глаза. Почти как раньше. Сашка устраивается у меня под
боком.
Шторы уже не могут сдержать яркий
солнечный свет.
— Что за… — от сына пахнет курицей и
домашней лапшой. Они обедали?! — Сколько время?!
— Почти полдень.
Чёрт! Чёрт! Чёрт! Я всё проспала!
— Пап, посмотри за Сашкой! — кричу на
бегу.
Пока чищу зубы, смотрю пропущенные и
стон выражает всё, что я о себе думаю. Михаил Германович звонил
трижды! На кухонном столе тарелка с недоеденные супом и следами
весёлого обеда — одинокая макаронина прилипла к обоям на уровне
спинки стула.