— Меня? — Ари лихорадочно перебирала в уме, что же она могла
такого натворить, и зачем с ней желает побеседовать сама матушка
Имельда.
— Не мешкай, — сестра Лизбет немного смягчилась, видя недоумение
на лице Ари. — Она желает говорить с тобой. О чем — не сказала. Но
дело серьезное.
...Ари шла по крытой галерее, постоянно поправляя складки платья
— аббатиса не любила неопрятности и беспорядка в одежде. Интересно,
что же ей все-таки понадобилось? Последний раз Ари побывала в
покоях матушки Имельды года полтора назад: тогда та отчитывала ее и
Бейтрис за то, что девочки посмели выйти за стены монастыря. На
самом деле — какими же глупыми они были тогда! — они возомнили, что
им удастся навсегда покинуть обитель. Добраться до ближайшей
деревни, попросить какого-нибудь крестьянина, чтобы посадил их на
свою телегу и подвез до имения дяди — графа Таннистри, матушкиного
брата. Он бы спрятал их обеих — тогда Ари твердо верила, что именно
так он бы и поступил. Только вот отчего сразу не забрал ее к себе,
раз оставаться дома ей было нельзя?
Она долго не могла понять, почему оказалась в монастыре Святой
Симоны, ведь под покровительство монахинь отдавали только сирот, а
родители Ари были живы. Это случилось, наверное, месяца через три
после пропажи Бастьена. В замок прибыли солдаты — другие, не из
королевского гарнизона, к этим она уже почти привыкла. И с ними
была строгая сухощавая женщина в черных монашеских одеждах. Ари
сразу же отправили в ее комнату, ничего не объяснили, только
велели, чтобы горничная помогла ей собрать вещи. И матушка с
батюшкой — они тоже молчали. Но Ари была уверена: им-то точно
известно, почему ее увозят из дома. Что она такого сделала? Почему
ей не позволяют учиться в замке, хотя у них есть ментор? "Прощай,
дитя, — матушка поцеловала ее в лоб. — И помни: все испытания, что
посылает нам Всевышний, должно принимать со смирением". А отец...
он просто стоял у окна, даже не подошел, чтобы обнять ее. Только
солнце играло в его седых волосах.
Ее усадили в карету, напротив устроилась неприветливая монашка.
Ари вся сжалась — ей было страшно. Она никогда нигде не бывала,
разве что в замке Таннистри у дяди или в деревне, когда отец брал
ее и Бастьена с собой на ярмарку. И все же она спросила: раз никто
не желает ничего ей объяснять, то, быть может, хоть эта суровая
женщина...