– Нет там никого, почудилось. Может, болотные огни, – зевнул
тот, за кем она шла, и спросил: – Этот там?
Ари узнала голос Михэля, ветерана, живущего в замке. Розалинда
его представляла и сказала еще… да-да, что он работает по дому,
чинит что-то, когда ему позволяет здоровье. Старые раны болят, мол,
и ревматизм. Ну да, поэтому он без особого ущерба для здоровья
ночует в промозглом лесу и что-то сторожит. Или кого-то?
– Куда он денется, тварь. Сидит в углу и скалится, – отозвались
от дома с презрением. – Давай продолжим.
Пауль, еще один ветеран-инвалид, стал тасовать колоду карт, и
Ари аккуратно обошла дом по дуге, оставшись незамеченной. В дверь
она пройти не могла, окна были темные и либо заколочены, либо
укреплены решетками. Но может быть, если в одно из них пробивался
свет, то он и сейчас еще светит, и она сможет постучать по стеклу и
привлечь внимание пленника?
Ари оказалась у освещенного окна и заглянула в него. Ничего было
не разобрать, настолько мутным было стекло и частой – решетка на
окне. А нормально дотянуться до него мешал какой-то куст. Ари
мучительно долго вставала так, чтобы не хрустнуть веткой или не
зацепиться намертво за колючки. Из-за угла доносился разговор
охранников (а кем еще они могли быть?) и шум передвигаемых пней
(оба «ветерана» сидели на обрубках дерева, это Ари успела заметить)
– до этого «инвалиды» были заняты игрой в карты, а теперь выясняли,
куда запропастился какой-то валет.
Ари набралась смелости и постучала в стекло. Сначала подушечкой
пальца, только он проходил сквозь решетку, потом – веткой,
аккуратно оторванной от куста.
В комнате будто кто-то задвигался – мутно-желтое пятно появилось
в ее поле зрения, застыло в отдалении и неспешно приблизилось,
когда она постучала еще раз.
Скрипнули запоры окна, рама открылась – и Ари чуть не
вскрикнула. На нее смотрел тот самый бородатый мужчина, который
спас их с Бастьеном! Точно он – тот же разрез и цвет глаз, та же
борода, только сейчас спутавшаяся, та же добрая улыбка, читающаяся
по морщинкам у висков… Только тот, их спаситель, не был изможден, и
его движения не сковывала толстая цепь – такая же, как Ари видела в
спальне, с широкими оковами для рук. И даже на шее жерновом повис
широченный ошейник. Понятно, почему пленник так медленно ходил –
цепь должна быть очень тяжелой. А еще… нет пределов садизму этих
людей – и ошейник, и кандалы буквально усыпаны острыми шипами.
Чтобы узник не мог даже дотронуться до них. А он, вероятно,
забывался – и иногда прикасался к этим иглам. Пальцы были исколоты,
ворот белой рубашки (такой же, какую она нашла в комнате!) измазан
в бурых разводах.