Уж ты в тот вечер старалась, тёрла,
изнутри и снаружи. Думала налысо побриться, да слишком заметно со
стороны, возьмут на карандаш в пятом отделе, доказывай потом, что
не слонопотам. Шутить на самом деле ни разу не хотелось. Страшно не
было, было как-то тягостно. Неужели это всё, неужели вот так. А
потом всю ночь во сне перед глазами — картинки с плакатов по
гражданской обороне. Товарищ, держи вольер закрытым, плевок
очкового удава может попадать на роговицу с семи метров. Там у
воображаемых сотрудников всегда такие потешные лица были.
Твоё лицо после химобработки
выглядело бледным до синевы и опухшим с недосыпа. Такую бери и
сразу в цинковый гроб клади, краше уже не станет. Труднее всего
потом весь день под толстым слоем румян не потеть и вообще не
подавать вида.
И главное ничего, ровным счётом
ничего не происходило. Ты уже выдохнула и забыла, глупость какая,
уф, пронесло. И вот ты сидишь, засунув руки подмышки и зыркаешь на
всех вокруг из-под капюшона, ожидая любой подлянки.
Группазахвата,свяжитесьспринимающейкомандойдлясогласованияпланадействий.Намприданоусиление,встречатьбудемсмузыкой,повторяю,встречатьбудемсмузыкой.
Тебе бы успокоиться, поспать, судя
по скрипам капающих миллизиверт, электричке ещё минимум час
трястись, покачиваясь на стрелках. Такой себе обратный отсчёт, всё
быстрее и быстрее, пока не сольётся в один сплошной рык. Но это уже
там, где только пешком.
Вы ходили за забор с экспедицией, в
рамках летней практики сразу после института. Удивительное ощущение
чистоты и даже девственности вокруг запомнилось почему-то особенно
отчётливо. А ещё тишина. Что называется гробовая. И главное, птицы
орут, цикады стрекочут, а в уши словно ваты набили. По сравнению с
привычным гулом, не утихавшим даже в самой изолированной лабе.
Особенно в ней. На то и изолированная, что есть чего там
изолировать.
Все эти ложноножки и ложноручки
говорили с тобой, вопили под твоим скальпелем, рычали на тебя
сквозь лабораторное стекло микроскопа.
Они ненавидели тебя, как и ты
ненавидела их. Но с тех пор, как показался тот самый свищ у виска,
гомон этот разом утих, сменившись мерным тиканьем.
Ты всё поймёшь, ты научишься.
Понимать нас. Служить нам. А ненавидеть их.
Ловких загонщиков, нацеленных на
одну-единственную цель — как можно дольше тебя мучить, прежде чем
ты умрёшь.