— Не пойдет, — пожал плечами
я.
…Потому что все и так знают, что я
невменяем. Для этой системы.
— Ты что, не понял? — Евгенич со
злости сдернул очки, стал нервно перекладывать их из руки в
руку.
— Да все я понял. Условия другие. Ты
прямо сейчас достанешь мне пару таблеток парацетамола или аспирина,
а я постараюсь быть смирным неделю.
Менталист перестал двигать очками,
удивленно посмотрел на меня — словно до этого считал, что
разговаривает со стеной, и вдруг обнаружил нечто другое. Встал,
дошел до стола, открыл дверку шкафчика. Долго молчал.
— Две недели, — наконец сказал он. — И
есть только анальгин.
Запивать таблетки Евгенич не дал, зато
предоставил возможность собраться с силой и принять их, глотая
вместе со слюной. Данное менталисту слово я держать, конечно же, не
собирался. Неделю я здесь не выдержу. Но выиграть временное доверие
— почему нет.
По-видимому, Евгенич должен был как-то
«заколдовать» мой разум, чтобы я перестал думать о побеге. А ведь
это, кстати, весьма объяснило бы, почему местные рабы так неохотно
думают сбежать. Не будет же Евгенич с каждым договариваться, как со
мной?
На самом деле для меня эта «сделка»
была гораздо важнее пары таблеток обезболивающего. Ведь это
означало, что менталисту можно будет и дальше ставить условия.
Слабый он на дух, легко прогибается. Жаль, что видно его тут
нечасто. Может, через Ассоль получится вызвать в случае чего, а там
и действительно допросить. Уже похоже на хлипкое, но все-таки
начало плана.
На выходе из допросной Генку не
встретил, оно и к лучшему. Неторопливо дошел до хаты, прикрыл за
собой дверцу. Окинул взглядом местных, заметил, что некоторые точно
не спят. Выждал время и сказал:
— Как видите, я жив, хотя и вероятно
не очень здоров. Как видишь, стукач, я вернулся. И вернулся я за
двумя вещами: сломать тебе зубы и сбежать из этой дыры. И, как ты
догадываешься, начну я отнюдь не с побега.
Стукач от неожиданности свернулся
калачиком, выпучил глаза и заверещал:
— Я-то тут при чем! Это не
я!
— А даже если и он, — зарычал со своей
полки Царь, но спускаться не решился. После драки ему сильно
досталось, лицо в синяках, губы разбиты. — Тронешь его —
убью.
— Ну так убей, — ответил я.
— Ну-ка тихо, — вмешался Лебедев,
разводя руками. — Во-первых, Думер, ты наверняка не в курсе, но
многих наших ментально заряжают на доносы. У кого разум послабее,
устают сопротивляться. Он не мог не сдать тебя. И не только
он.