Три сухощавых траппера, сидевших за ближайшим к нему столом,
пересели. Пусть их, пересаживаются, что поделать. Освальд с
удовольствием бы ухмыльнулся над подобной мерой предосторожности,
но это сейчас явно лишнее. А вот достать из кошеля на поясе
маленький серебристый шарик с мягким конусом на конце — вовсе нет.
Охотник поднял руку почесать грязные волосы, незаметно воткнул
слухача и снова откинулся назад спиной. Хорошая штука,
помогает во многих делах и снимает некоторые проблемы. А вот теперь
можно и послушать.
- Загнали на неделе троих, отделали... Где? У Черных
камней.
- Не у Белой скалы?
- Не слушаешь, что ли?
- … а я ее, значит, за шею-то взял и говорю: заорешь, так
сверну, как куренку, поняла? А раз поняла, так раздвигай
ляжки...
- Не, не та охота пошла, не та. Белорожие все зверье
распугали, белку и ту не возьмешь за просто так....
- Сама сопит, вырываться поначалу вздумала, а потом-то,
слышь, в раж вошла.
- ...сняли, честно тебе говорю, пять голов, отнесли старосте
тамошнему, так он вздумал не платить, а, каково?!
- Тут я и говорю, что зверя то нет!
- А чего это Шельма боком ходит как-то? Эй, красотка, а ну
иди сюда, дай потискать, месяц в лесу сидел. Чево?!!
- А сама так и охает, стервь, так и подмахивает, ага...
- … ах ты зараза!!! Ребенка ждешь, к лекарке ходила?!!
- Не платит, грит, что он сейчас с беломордыми не воюет,
дескать опасно, а?! С варгерами, выродками, не воюет!!!
- Лекарка, да в поселке?!! Куда ушла, когда?
- … а муженек ейный встал в дверях, рожа красная, сопит. А
чево он против траппера-то смогет, хех... Накостылял бабе своей за
охи-вздохи, потом. Как я уходил, тогда и костылял. Той рукой, что
не сломал ему, ага.
- Да иди отсюда, баба глупая. А мне бы сходить к травнице, а
то чиряк вскочил, эхма.
Освальд отхлебнул из стакана, дивясь собственному счастью.
Мало ли, конечно, какая знахарка оказалась в поселке, но... Что-то
внутри подсказывало, что та самая. Не зря «искатель» так уверенно
дернулся в полдень, поведя его в эту сторону. Вот оно, чутье, не
подвело ни капли, вывело куда надо. Охотник покатал на языке глоток
сладкого, чуть вяжущего язык и небо вина. Покрутил оловянную
кружку, совсем не из дешевых, привезенную из-за моря. Маленькие и
выпуклые круглые медальончики по бокам, вычурные и сложные,
рассказывали про кого-то из тамошних островных подвижников
Мученика. То ли про Кухлина, то ли про Махпелу, у них там черт ногу
в святых сломит. Мысли вернулись к прислужнице, которую,
оказывается, звали Шельмой. Не имя, но и то хлеб. Стоило поговорить
с ней попозже, когда все разойдутся и успокоятся. Лишь бы не
спугнуть.