Поволоцкий рубанул ребром ладони по
столу с такой силой, что подпрыгнули чашки.
- Перевязочный пункт – полверсты от
передовой! Уставные четыре километра до полкового лазарета -
нормативы времен Ольги и Мировой! Как будто нет ничего серьезнее
трехдюймовок! Как будто красный крест хоть что-то значит для этих
тварей! – он яростно махнул в сторону окна. – Десять километров от
фронта – это самое ближнее для медпункта, иначе их на раз накрывает
артиллерия. Но как быстро таскать туда раненых? На чем? И так во
всем…
Он сник, опустил руки на колени,
склонив голову.
- Вот так во всем, - негромко
повторил хирург. – Беда не в том, что чего-то не хватает и надо
больше подвезти. Беда в том, что вся наша военная медицина
рассчитана на одну войну, по четким правилам. А мы ведем совсем
другую, и в ней правил нет вообще. Действующая система не плоха и
не мала, она просто не годится – устарела, как трехшереножный строй
и кавалерия. Сейчас идет индустриальная мясорубка, это эпидемия
смертности, какая Пирогову и в кошмаре бы не приснилась! А мы все
пытаемся лечить чуму примочками, и никто меня не слушает. Те, кто
сталкивается со всем этим лично – у них нет времени и сил, те, кто
выше – затыкают дыры… Насколько я могу судить, у нас некомплект
хирургов - процентов семьдесят.
- Се... семьдесят? - переспросил
майор.
- Именно так. На дивизию в пятнадцать
тысяч человек требуется двадцать пять врачей, из них хирургов
семнадцать — а в мирное время нормой считается один хирург на пять
тысяч. Так что, с возвратом в строй у нас, боюсь, очень кисло.
Лучше Мировой войны, но - и только. Вся надежда на то, что
нормально будут готовить пополнения…
- Пополнения! – рявкнул Зимников,
майор вскочил со стула и закружил по кухне, яростно жестикулируя. В
свободной пижаме, с руками-крюками он очень сильно смахивал на
ожившее пугало. – Пополнения! Был я вчера в тренировочном лагере,
здесь под Железноводском тренируют мотопехоту. Мать их! Я пишу
доклады о том, как мой батальон выбили в ноль в три приема! Как мы
не смогли даже удержаться за естественную преграду. Я вытаскиваю
Таланова чуть ли не из операционной – у бедолаги трещина в черепе -
чтобы он расписал технику пехотного штурма Рюгена. Мы - десантники,
элитная часть, лучшие войска Империи. Но из двухсот пятидесяти
осталось семнадцать, лишь семнадцать, считая нас с тобой! И
половина – инвалиды. Это о чем-нибудь да говорит! И что я
вижу?!