Гораздо лучше дело обстояло с
организационными вопросами. Терентьев, конечно же, не забыл
организацию армии времен Отечественной, хорошо разбирался и в общей
системе государственного управления СССР. Но и эти сведения очень
плохо приживались на чужой почве - наркоматы и министерства Союза
слабо коррелировали с государственной машиной Империи. Терентьев
хорошо помнил недоуменное выражение Лимасова, крутившего в широких
ладонях подробную схему развития госбезопасности, от ОГПУ до МГБ и
финальный вопрос главы Особого Департамента – «зачем такая сложная
эволюция?». Иван немного подумал и в свою очередь поинтересовался –
почему цивильная контрразведка формально входит в состав Канцелярии
Его Величества, но подчиняется не канцлеру, а напрямую императору?
Теперь задумался уже Лимасов, для которого такое положение вещей
было естественным и не нуждалось в каких-либо комментариях.
После того как первый ажиотаж
схлынул, и определилась умеренная практическая ценность познаний
попаданца, Иван потребовал дать ему какое-то занятие, более
полезное нежели надиктовывание по третьему кругу штата мехкорпуса.
Он ожидал возвращения в военную контрразведку, но неведомые пути
бюрократической машины отправили его в Особый Департамент при
канцелярии Его Императорского Величества – по сути та же работа,
только на «гражданское» ведомство. Иван находил забавным и отчасти
ироничным то, что сугубо военный человек на старости лет заделался
настоящим «чекистом». Впрочем, суть службы оставалась прежней –
искать, ловить, дознавать.
Нельзя сказать, чтобы Терентьев
проявил какие-то особые таланты на новом старом поприще, но не стал
и пятым колесом в телеге. Опыт и школа отчасти компенсировали смену
антуража, попаданец с головой ушел в работу и новообретенную
семейную жизнь.
Обращение Его Величества к народу
словно разбудило Ивана. Устоявшийся порядок – великая вещь,
затягивающая посильнее любой вредной привычки. Уйдя с головой в
знакомые контрразведывательные заботы, Терентьев почти перестал
следить за прочими событиями в стране. Он изредка удивлялся
некоторым несообразностям – в представлении человека пережившего
Великую Отечественную, готовиться к войне следовало совершенно
по-иному – но списывал это на ограниченность собственного
кругозора. В конце концов, самокритично признавался себе Терентьев,
он всего лишь офицер контрразведки, увлекавшийся историей Второй
Мировой. В этом мире хватает военных, экономистов и промышленников,
которые должным образом распорядятся его знаниями и советами,
отразив нападение врага.