- Булавки… - в сердцах изрек хирург,
вставая из-за стола. – Черт бы побрал!..
Он нервно заходил по комнате, с
хрустом ломая пальцы, и неожиданно остановился. С полминуты
Поволоцкий раскачивался на месте, сложив руки на груди, так, словно
желая запереть в сердце неожиданные мысли. Его лоб прорезала
глубокая вертикальная морщина, а взгляд устремился куда-то в окно,
в безлунную ночь. Черновский с любопытством наблюдал за медиком,
Иван кривил брови, проводя пальцами по краю стола, по краю стакана,
словно стыдясь собственной беспомощности и бессилия. Зимников
тихонько постукивал крюками друг о друга, будто отбивая темп.
- Булавки… - прошептал хирург, но
теперь в его голосе явственно звучало едва ли не благоговение. –
Ну, конечно же… Иван, вы великий человек, даже в чем-то гений. Нет,
не вы… те, кто так придумал с той… эвакуацией. Дробление операций,
строгая функциональность и четкая регламентация. Боже, как это
просто!.. И как сложно это будет воплотить…
Он хлопнул в ладоши с такой силой,
что хлопок прозвучал как пушечный выстрел, как будто ловя убегающую
догадку.
- Вот у нас четыре стола... и четыре
бригады хирургов... Раненого нужно раздеть, обмыть,
наркотизировать... потом операция... потом наложить повязки, одеть,
и в палату... Но ведь можно и по-другому. Одна хирургическая
бригада — на три стола. Готовить и перевязывать может и санитар.
Наркотизировать... один опытный наркотизатор и четыре обученных
фельдшера... да этому, в конце концов, и священника можно
обучить... А бригада переходит от стола к столу, занимаясь только
своей работой. Раза в полтора производительность поднимется. Трое
суток в таком ритме работать можно, а за трое суток такого потока
дивизия все равно истощится... Но, черт побери, это еще не система,
чего-то не хватает, вот-вот, где-то рядом…
Три человека, сидящих за столом,
замерли в гробовой тишине, как будто бешеная работа мысли
Поволоцкого уподобилась бабочке, которую можно было спугнуть
случайным словом, неосторожным жестом. Они не ведали, что
происходит – пока не ведали – но неким шестым чувством, волшебным
озарением понимали, что здесь и сейчас, в собрании случайных, в
общем-то, людей случилось нечто невероятно важное. Что-то великое
и… замечательное.
[1] Четыре вида анаэробных микробов,
вызывающих гангрену.