Константин бегло просмотрел очередной
отчет, на этот раз от петроградских двигателистов. Реактивная тяга
упорно не давалась имперским конструкторам, впрочем, американским
тоже. В отличие от ракет, реактивный двигатель строился вокруг
турбины, бешено вращающейся в потоке пламени. Жаропрочные и
жаростойкие сплавы, способные выдержать такие температуры, Империя
производила в ничтожных количествах, для штучных образцов. И даже
сделав все потребные детали, собрать их в единый рабочий механизм –
не получалось. Самый многообещающий прототип проработал целых 25
секунд и эффектно вспыхнул после выгорания одной из лопаток
турбины. Керамика была устойчивее, но ее применение требовало
полностью переработать схему агрегата.
В итоге, смелые планы сделать свой
реактивный самолет отодвигались в весьма нескорое будущее. Хорошо
хоть с созданием винтовой авиации дела обстояли лучше. Первые
образцы тяжелого бомбардировщика, буквально «перепиленного» из
экраноплана типа «летающее крыло», завершались с многообещающим
результатом. План создания специального бомбардировочного дивизиона
для атаки коммуникаций противника понемногу обретал реальность.
Если сохранить прежний темп, к концу мая удастся собрать примерно
пятнадцать машин и в решающий момент преподнести неприятный сюрприз
конвоям «семерок».
Пятнадцать
бомбардировщиков-ракетоносцев, которые собираются вручную и стоят
дороже собственного веса в золоте.
Механорганизатор на углу стола
негромко звякнул и с тихим щелчком перекинул очередную карточку.
Константин скользнул по ней взглядом, вспоминая – что идет
следующим номером в списке дел. Да, важная встреча, пусть и
неформальная. В таких «посиделках» зачастую принимаются куда более
значимые решения, нежели на помпезных и насквозь официальных
мероприятиях. Собственно, серьезные вопросы главным образом так и
решаются – тихо, без лишней помпезности и ненужных свидетелей.
В дверь постучали и выждав мгновение,
открыли. Незаметный человек в незаметном костюме вкатил столик на
колесиках, похожий на сервировочный. Несколько неуловимых движений,
и у окна кабинета возник крошечный оазис восточной культуры –
низкий стол, букет хризантем, простой фарфоровый чайник на
электрическом подогревателе, стилизованном под бамбуковую циновку.
И две крошечные чашки в бело-красной цветовой гамме. Произведя все
необходимые манипуляции, незаметный человек легким поклоном
обозначил конец действа и испарился, подобно струйке пара из
чайного носика – по крайней мере, такое создавалось впечатление от
его ухода.