- И чего? – подтолкнул его командир,
не отрываясь от перископа. Обычно перед боем не ведут пустых
разговоров, но командир и мехвод воевали вместе целых полгода –
невероятный, почти волшебный срок, и завели свои, немудреные
ритуалы и привычки.
- А комдив то не дурак, он Зимникову
звякнул, а тот все бронечасти на фронте знает, тоже трубочку снял и
кого надо спросил. Так оказалось, та, прости господи, «бригада»,
всего пять броневиков и насчитывала, они, как рядом снаряды рваться
начали, сорвались в тыл и без единой остановки отмахали девяносто
километров по тылам, чтобы не нашли.
Командир произнес что-то
неразборчивое, но явно невежливое.
- Ага! – согласился мехвод. – Так и
сделали. Расстрел перед строем, даже специальную роту или трибунал
дергать не стали.
- Как без трибунала? – подал голос
наводчик. – Самосуд какой-то.
- По приказу генерального инспектора
фронта, вроде так.
- А, ну это по закону, - согласился
наводчик и протер рукавом и без того сверкающий затвор орудия.
Нехитрое действие потребовало почти акробатической ловкости –
броневик немилосердно трясло.
- Вижу танки, - коротко и очень четко
произнес голос в шлемофоне, кажется, машина номер семь. – Прямо по
ходу, километра два.
Слово «танки» в войсках приживалось
неохотно, будучи обозначением сугубо вражеской техники. Поэтому
сразу стало понятно, что впереди враг. Свою технику предпочитали
называть по старинке – «броня». «Броневик» - для машин полегче, и
«бронеход» - для гусеничных.
- Вижу, - хрипло пролаял в
переговорник командир экипажа. – «Финдеры» и еще пара
«укоротов».
Потасовка обещала быть богатой и
знатной. Средние танки и еще «укороченные» версии тяжелых,
собранных уже заводами бывшего Пангерманского Союза – это серьезно.
«Медведь» машина легкая, колесная и хоть сколь-нибудь нормальная
броня у него только на башне-переростке с противотанковым орудием
«четыре-пять». В прямой сшибке шансов нет.
К счастью, за минувший год кое-чему
научились…
- Идем серпом, ныкайтесь за холмиками
пока можете, - отозвался комроты. – Вызываю артиллерию.
Тряски добавилось, мехвод вел машину
размашистой «змейкой». Наводчик приник к приборам. Гедеон так же
взглянул в прицел пулемета и сразу получил по глазу окуляром, когда
«Медведь» вновь сменил курс. Единственное, что он успел увидеть –
серую, безрадостную равнину с какими-то обгоревшими развалинами,
вениками голых деревьев и пологими холмиками.