— И именно поэтому из моего крыла сбежал последний гвардеец,
который спустя рукава, но хоть как-то выполнял свои обязанности? —
я перебил его и снова повернулся к цветам, бессмысленно перебирая
стебли.
— Как сбежал? Да я его... — Наумов выскочил из зала, я же
направился наконец в классную комнату, где меня уже ждали
утвержденные в штат Румянцев, Вяземский и Сафонов. Суворова я
отпустил на побывку к матери по просьбе его отца. Кроме молодежи
мне оставили Бецкого, Гагарина, Лопухина и Суворова-старшего, ну, и
Штелина в качестве наставника. На этом мой скудный, действительно
Малый двор пока и заканчивался. Все старшие камергеры в настоящий
момент были заняты подготовкой к восстановлению Ораниенбаума, а
Федотов со Штелиным, насколько я знаю, именно сейчас пытались
объяснить Растрелли, что именно ему надо построить. Ну, а Криббе я
сам только что отослал. Так что сейчас прекрасный момент, чтобы
поговорить с Турком, без давления, которое так или иначе пытаются
неосознанно оказать на меня окружающие, просто потому, что в их
понимании я еще почти ребенок, отрок несмышленый. И дядька решил
этим же обстоятельством воспользоваться, козел безрогий. Ну, а что,
почему бы у сироты последнее не отобрать? Пускай с голода сдохнет
где-нибудь в овраге, кому какое дело?
Вот так накручивая сам себя, понимая при этом, что большинство
из моих мыслей не имеют под собой оснований, и тем не менее все
равно лезут в голову, я и зашел в комнату, где сидел Турок, в
окружении троих моих камер-пажей.
— Что ты здесь делаешь? — с порога задал я вопрос сидевшему за
столом парню.
— Сижу, — нагло ответил он, глядя на меня неприязненным
взглядом.
— Хватит придуриваться, ты прекрасно понял, о чем я хочу узнать,
— согнав сидящего прямо на соседнем столе Румянцева, я занял его
место, и в упор начал разглядывать Турка, отмечая про себя, что
выглядит Московский вор плохо: он сильно осунулся, появились круги
под глазами, а волосы, раньше тщательно расчесанные, торчали во все
стороны как пакля. — Или ты опять хочешь меня поджечь?
— Никого я не хочу поджигать, — он опустил взгляд. — Вы меня
бросили в Москве и уехали. Меня Ванька-Каин чуть не пришиб, когда я
рискнул у него появиться в игорном доме. И куда мне было идти?
Только сюда, чтобы в ноги упасть да просить куда-нибудь пристроить,
чтобы с голодухи не помер. — Если честно, я слегка окосел от таких
заявлений. Это что же получается, если следовать его логике, то я
еще ему что-то должен остался?