— Куда теперь? — спросил он, как только я подошел поближе.
— Домой, — я вздохнул. — Не думаю, что в других местах мы увидим
суету начавшегося строительства. Все равно чертежи еще ни у кого не
готовы. Но хоть делают вид, что работают и то хлеб.
Меня прервал стук копыт, раздавшийся неподалеку. Мы с Федотовым
переглянулись, а на его лице появилась досада. Вот что мешало
всаднику появиться на десять минут раньше? Тогда Васька бы с
удовольствием выполнил мою волю. Всадник появился из-за поворота и
остановился с трудом удерживая разгоряченного коня. Оглядевшись по
сторонам и увидев нас, он повернул коня в нашу сторону и поехал,
теперь куда медленнее, не переходя даже на рысь. Я присматривался
до звездочек в глазах, но широкополая шляпа закрывала лицо и
понять, кто именно к нам сейчас подъезжает, было пока невозможно.
Приблизившись на достаточное расстояние, Федотов даже напрягся и
выдвинул своего жеребца вперед, чтобы прикрыть меня от возможного
нападения, всадник остановился и, сняв шляпу умудрился поклониться,
не слезая с седла.
— Ваше высочество, я уже и не надеялся вас найти, хотя во дворце
мне сказали, что вы вроде бы направились именно сюда, — я
наконец-то узнал его, это был польский лекарь Давид Флемм, который
притащился за мной в Петербург в неуемной жажде познания. Точнее,
он не за мной отправился сюда, а за моим вымышленным доктором,
которого я «оставил» в Гольштинии, вот только до самого доктора ему
добраться не удалось, и он решил попробовать вызнать у меня секреты
старика, ну а вдруг, как говорится. Кстати, только сейчас, глядя на
Флемма, я отметил то, на что не обратил внимания в то время, когда
он только-только приехал. Флемм тогда сказал, что его не пустили в
Киль. А не являлось ли это сообщение своеобразным намеком на то,
что в герцогстве что-то затевается? Но, теперь уже сложно судить,
даже, если и являлось, поезд давно ушел.
— Господин Флемм, и что же случилось такого грандиозного, что вы
кинулись меня искать? — я разглядывал его, отмечая про себя, что он
немного поправился и загорел. Деревня, в которой он вынужден
пребывать длительное время, явно пошла ему на пользу, а вот тюрьма
никак не отразилась на самочувствии.
— Я приехал, чтобы просить у вашего высочества разрешение
опубликовать результаты моего исследования черной смерти в научном
сообществе, — выпалил он, а я несколько раз моргнул, скрывая
облегчение.