— Отличная идея, ваше высочество, просто отличная, — Шувалов
засиял как новенький золотой. Ну, действуй, родной. Мне твоих
лавров пока не нужно, ты главное задел мне сделай, чтобы я страну в
более-менее приличном состоянии получил, готовой к внедрению более
глубоких реформ.
В дальнейшем ужин прошел под непрекращающийся бубнеж Шувалова,
который уже начал планировать осуществление такой замечательной
идеи, что пришла ему в голову совсем внезапно. Когда ужин подошел к
концу, я отпустил Петра, попросив Воронцова остаться, под
предлогом, что мне хотелось бы обсудить с ним тут книгу, что он мне
утром дал почитать. Шувалову это было не интересно, поэтому он
быстренько свалил, не напросившись остаться. Надо будет поручить
кому-нибудь, чтобы почаще напоминал ему о грандиозном прожекте,
который пойдет на пользу всей империи. Лопухина что ли пристроить к
этому делу? Он даже, если сболтнет чего личного, тут же укорот
языку получит. Шувалову неприятности не нужны, он любит деньги и
быть в центре внимания, а всего этого можно из-за слишком
болтливого товарища лишиться, особенно, пока Ушаков Тайной
канцелярией рулит и спит и видит, как Шувалова сбросить.
Пригласив Воронцова пройти в кабинет, я сразу же направился к
столу, с ужасом гладя на растущую кипу бумаг, которую нужно было во
чтобы то ни стало как можно быстрее разобрать, вот только времени
пока недоставало. Кабинет я выбрал далеко не случайно, нужна была
официальная обстановка, чтобы собеседник не чувствовал себя
расслабленно.
— Вы хотели поговорить со мной о тех записках, ваше высочество?
— сразу же спросил Воронцов, как только получил разрешение
сесть.
— Нет, зачем мне о них с вами разговаривать? — я чуть наклонил
голову набок и посмотрел на него. Эта привычка наклонять голову
была не моя — я так никогда не делал. Но при изучении
отвратительного качества портретов герцога, обратил внимание на то,
что на них на всех его голова слегка склонена. То ли он в детстве
чем-то болел и это последствие, что-то вроде нервного тика, то ли
это вообще семейное. С другой стороны, узнавать о такой мелочи было
лень, да и незачем. — А что, вы тоже, Роман Илларионович, считаете,
что при дворе кормят отвратительно, как заметил господин
посланник?
— Нет, ваше высочество, я так не считаю, — он покачал головой. —
А вы?