Надо ли говорить, что я пребывал в некотором раздрае, и впервые
на моей памяти не мог сосредоточиться на уроке. В конце концов
Штелину надоело повторять по пять раз одно и тоже, и он, с присущей
ему мягкостью, сообщил.
— Как я вижу, ваше высочество пребывает где-то не в стенах
классной комнаты. Могу я узнать, что так сильно взволновало вас,
что вы никак не можете проявить усердие в изучении такого
непростого предмета, как латинский язык? Нужно ли мне говорить,
что, зная латынь, вы всегда сможете объясниться с любы благородным
господином любой из цивилизованных стран, где знание этого языка
считается желательным?
— Нет, напоминать мне об этом не нужно, — я передернул плечами,
сразу же отбросив мысли о предстоящей женитьбе. И вроде бы Штелин
не сказал ничего необычного, что противоречило бы царящим в мире
убеждениям, но его высказывание про «цивилизованный мир» внезапно
вызвало во мне отторжение. — Вы правы, Яков Яковлевич, боюсь, я
настолько сосредоточился на предстоящей встрече, что совсем не могу
сосредоточиться на уроке.
— Так, могу я узнать, что за встреча вам предстоит? — Штелин
всеми силами пытался стать ко мне ближе. И в его стремлении не было
никакого стремления получить сиюминутную выгоду, только искреннее
желание помочь. И я это прекрасно понимал, но почему-то не мог
принять его помощь. Возможно, во время путешествия что-нибудь
изменится, но пока что я все-таки не доверял ему до конца.
— С бывшем лейб-медиком Блюментростом, — весьма нехотя ответил
я. — В последнее время я плохо сплю, мне постоянно снится, что все,
кто поплывет на корабле в Киль, и команда, и все пассажиры, как
один умирают от цинги в самом неприглядном ее проявлении — кровавые
поносы, после того, как выпадут все зубы, — я рефлекторно провел
языком по своим зубам, которые, как я с удивлением узнал, герцог
знал, как чистить, и в его вещах даже имелся зубной порошок, скорее
всего истолченный мел, но хоть так, чем вообще никак. Щетки,
кстати, не было, пришлось заказывать. Зубы чистили, поэтому
никакого открытия я своей просьбой не сделал. Другое дело, что
делали это далеко не все и не каждый день.
— Вы слишком драматизируете, ваше высочество, — улыбнулся
Штелин. — У вас, надо сказать, очень богатое воображение.
— Да, мне об этом часто говорили. Но такая опасность все
существует, вы должны это признать.